Шерлок Холмс: прекрасный новый мир
Шрифт:
Вместо ответа Вульф начал втягивать и выпячивать губы.
— Мистер Вульф, не тяните время, — попросил Холмс.
— Я думаю. Совершенно верно, 18 дюймов. Если не верите, спросите у фрау Штольц.
— Рано обрадовались, — возразил Исаев. — Книга написана в Германии, а в Германии пользуются метрической системой. Переведите дюймы в сантиметры.
Ниро Вульф снова стал выражать работу мозга своеобразным способом.
— Фрау Штольц, можно вас на минуту? — попросил Холмс, не дожидаясь американского сыщика.
— Что вы хотели?
— Сколько сантиметров в дюйме?
—
— Спасибо, фрау Штольц.
— Мистер Вульф, вы слышите? — спросил я американца, который ничего не замечал вокруг.
— Что, доктор Ватсон?
— В дюйме два с половиной сантиметра.
— Сорок пять сантиметров. Записывайте.
— В итоге получаем число 7, — сосчитал Холмс.
— Фройляйн Клозе представляет собой образец настоящей женственности, — заметил я. — Рассудите сами. После ухода с медицинской работы девица утягивала талию до 18 дюймов и при этом ухитрялась вести нормальную жизнедеятельность.
— Ватсон, можете не продолжать, — ответил Холмс. — Мистер Бонд выразился ясно: «ходячий гендерный стереотип».
— Не отвлекайтесь, — строго заметил Бонд. — Перейдем к книге со словом «мир». Существуют книги «Затерянный мир» и «Война миров».
— Ещё существует евангельский гимн «Радуйся, мир», — внёс я свою лепту.
— Вряд ли Черчилль выбрал именно такой вариант. Я предлагаю более вероятное решение.
Джеймс Бонд отправился в спальню Холмса и вернулся с книгой Олдоса Хаксли.
— «О, дивный новый мир». Книга, конфискованная нами у Черчилля. Книга, которая вдохновит профессора, снабжённого сывороткой гениальности.
Шерлок Холмс показал на слово год в начале строки.
— Мы должны использовать год действия книги? Если мне не изменяет память, Черчилль упомянул двадцать шестой век. Остаётся найти в книге год.
Холмс с живейшим интересом стал листать книгу, пока не отодвинул её с миной отвращения.
— Опять неприлично? Сколько можно воротить нос от современной культуры? — спросил Бонд. Взяв книгу, он быстро нашёл нужное число. — 632 год по летосчислению в этой книге. Дальше всё просто. Палата, кран и жевательная резинка? Восемьдесят первая палата. «Восемь особых краников предусмотрено было над раковиной». «Достал пачку жевательной сексгормональной…», простите, вы не хотите этого слышать, «… жевательной резинки». Всего шесть.
— Ответ — 8, — сосчитал Холмс.
— Мы совсем забыли про первую строку, — заметил я. — В ней нет названия книги. Алфавит, премьер-министр, стили, Рождество. Никакой связи не видно.
— Я тоже не знаю такой книги, — сказал Холмс. — Мистер Бонд, мистер Вульф, вам виднее.
— Вы читали сборники рассказов, Холмс. Речь идёт о расследованиях Пуаро. «Убийства по алфавиту», «Похищение премьер-министра», «Таинственное происшествие в Стайлзе», «Рождество Эркюля Пуаро».
— «Похищение премьер-министра»? — с живейшим интересом спросил Холмс. — Мне было бы интересно провести расследование похищения премьер-министра. Но только не Черчилля.
— Вам бы только интересные преступления. Ладно, продолжу. На всякий случай стоит заглянуть в список произведений,
— Получаем единицу. Итак, код замка представляет собой единицу, двадцать пять, семь, четыре, семь, восемь. Если мы неправильно поняли вторую строку с «Улиссом», вместо четырёх выберем двадцать.
Вульф снова повернул ладонью вверх правую руку.
— Вы говорите, что профессор Драйзер кого-то вам напомнил? Я подозреваю, что он напомнил вам того, кто разговаривал с вами в Нью-Йорке в 1912 году.
— Да, теперь я вспомнил! — отозвался Холмс. — Тот американец был похож на нашего профессора, только без усов и на лет десять старше. Как вы догадались?
— Ваша дедукция, Холмс. — На щеках Вульфа появились складки. — Во-первых, вы сообщили, что американец плохо отзывался об американской мечте и большом бизнесе. Во-вторых, Черчилль упомянул «знаменитого отца» профессора Драйзера. В-третьих, американец признался, что только что вернулся из Европы. Первое и третье относятся к Теодору Драйзеру, вернувшемуся из Европы в апреле 1912 года.
— Кто он, этот Теодор Драйзер? — спросил я Вульфа.
— Американский писатель. Он осудил наши порядки, и в его книге американская мечта преобразовалась в американскую трагедию. Его вы и видели в Нью-Йорке.
— Вы упомянули слова Черчилля о «знаменитом отце» профессора. Не хотите ли вы сказать, что Теодор Драйзер — отец профессора Драйзера?
— Именно об этом я и говорю.
— Но какое это имеет отношение к нам?
— Извольте выслушать мои рассуждения. По-видимому, на Томаса Драйзера оказало сильное влияние отношение его отца к американской действительности. По не совсем ясной причине Драйзер-младший решил эмигрировать именно в Великобританию. Но ведь он боится утонуть. Поэтому этот американец отправился в нашу страну на «Титанике», который получил славу «непотопляемого Титаника»! Таким образом, единственно благодаря Шерлоку Холмсу и мистеру Бонду Томас Драйзер оказался в Лондоне, стал профессором Лондонского университета и подсидел профессора Джойса. Остаётся сказать лишь, что он и родился благодаря спасению вами «Титаника».
— Но здесь-то какая связь? — удивился Исаев.
— Его мать приплыла в Нью-Йорк на «Титанике». Я слышал, что Теодор Драйзер развёлся с Сарой Драйзер и женился на другой. От первой жены детей не было. Откуда же мог взяться сын Томас? Теперь нам всё ясно. Кроме того, если мать профессора приплыла из Великобритании, можно догадаться, почему профессор отправился именно туда.
— Теперь мы готовы к освобождению короля, — заключил Бонд.
— Но как мы откроем замок, для которого требуется магнит? Неужели нам опять понадобятся… — я не договорил, не желая выдавать Бонду историю с корсетными костями.