Шерлок Холмс в Америке
Шрифт:
– Мы приехали по адресу, – сказал Холмс, указывая на огромную табличку наверху, которая гласила: «Ферма Фэрвью, собственность Ф. Комстока».
По настоянию Холмса мы сделали круг вокруг элеватора, а потом остановились около одной из двух больших дверей у основания башни.
– Может быть, здесь и девочка, и камень? – спросил я, с волнением глядя на двери.
– Не знаю, – ответил Холмс. – У нас есть все шансы найти камень, но вот Муни… Давайте надеяться на лучшее.
– Ураган, должно быть, выдался ого-го, раз он так потрепал рабочую башню, – сказал Рафферти,
– А что такое рабочая башня? – спросил я.
– Самая макушка элеватора. Когда фермер привозит сюда порцию пшеницы, ее скидывают в большую яму под полом, а потом поднимают по транспортеру в рабочую башню, а там уже специальное устройство распределяет зерно по бункерам, где оно и хранится. Помните трубы на крыше? Это все, что осталось от распределительного устройства. Похоже, в этом элеваторе восемь или девять бункеров. Обычный размер.
– Мистер Рафферти, вы не перестаете меня поражать своими знаниями! – воскликнул Холмс, занимавшийся проверкой одного из наших фонарей. – Правильно ли я понимаю, что у вас был опыт в торговле пшеницей?
– Не особо. Но в юности я провел одно лето, помогая возводить зерновой элеватор в Айове. Тяжелая работенка, особенно для человека вроде меня, который не шибко любит высоту.
– Постараемся держать вас поближе к земле, – пообещал Холмс, отложив фонарь и последний раз сверяясь с картой местоположения рунического камня. Довольный тем, что все в порядке, Холмс убрал карту в карман рубашки и зажег фонарь. – Давайте посмотрим, что внутри. Если верить карте, то камень, который предположительно обозначен буквой «Х», можно найти в четвертом бункере под желобом. Именно так я расшифровал пометы на карте, и мистер Рафферти согласился со мной.
– Да, – кивнул Рафферти.
Холмс направился к двери, но ирландец остановил его, положив руку на плечо:
– Вы ничего не забыли, мистер Холмс?
– Что же?
– А вот это, – Рафферти выудил мистера Стивенса откуда-то из недр своего шерстяного пальто. – Вы обещали взять его.
– Ладно. – Сыщик покорно принял пистолет, но, судя по лицу, перспектива расхаживать с такой тяжеленной штуковиной его не особо радовала. – Тогда не могли бы вы нести фонарь, мистер Рафферти?
– С удовольствием.
Обе двери оказались заперты на висячий замок – без сомнения, с целью не пускать внутрь любопытных детей, поскольку в башне, как нам сказали, не было ничего ценного. Правда, один из замков крепился к длинной разболтавшейся петле, так что можно было приоткрыть дверь на приличное расстояние. Через этот проход мы и решили проникнуть. Холмс изучил петлю и замок с большим интересом, в Рафферти пошел обратно к экипажу и вернулся с ломом, которым можно было легко поддеть петлю.
Соблюдая все меры предосторожности, мы вошли внутрь, спугнув стаю птиц, которые сначала громко возмутились нашим присутствием, потом перелетели в центр элеватора и скрылись через какую-то неизвестную щель. Первым делом я ощутил сильный запах – тошнотворное
– Фу! Один только запашок может убить, – поморщился Рафферти.
Постепенно мои глаза привыкли к полумраку, и я начал различать детали внутреннего убранства. Мы находились в низкой длинной комнате вроде туннеля, по которому должны были проезжать грузовые тележки. Пол здесь был земляным, а стены деревянными. Над головой я разглядел несколько больших воронок, которые, как я понял, использовались для ссыпания зерна из бункеров над нами. Мое внимание привлекли стены элеватора, сложенные из длинных досок, установленных горизонтально, наподобие бревенчатой хижины.
– Это называется срубовая конструкция, – пояснил Рафферти, заметив мое недоумение.
– Пустая трата дерева!
– Нет. Зерно крайне сложно хранить, доктор, поскольку оно очень тяжелое и течет как вода, вот почему стены должны быть толстыми, чтобы выдержать вес. Помнится, в Сент-Поле в семидесятые один элеватор просто лопнул, как консервная банка. Зерно вырвалось на волю и погребло под собой лачугу какого-то несчастного шведа, имевшего глупость поселиться по соседству. Хорошо еще, что в тот момент его не было дома, а то отправился бы к праотцам.
Мы прошли вперед. Коридор постепенно расширялся, и наконец мы оказались в центральном колодцеобразном помещении, которое освещал свет, проникающий через дыру в крыше. Наверху виднелись остатки распределительного механизма, и отсюда они смотрелись еще более странно и угрожающе. По одной из стен колодца вверх тянулись шаткие лестницы, которые, судя по слою помета на полу, теперь облюбовало большое сообщество птиц. Рядом с лестницами я заметил какой-то подъемник; как сообщил Рафферти, это был пассажирский лифт.
– Очень удобно для таких толстяков, как я, – улыбнулся ирландец.
– А тут у нас что? – Холмс постучал по какой-то конструкции носком ботинка.
– Это весы, – пояснил Рафферти, подойдя к Холмсу и встав рядом с большой деревянной платформой, утопленной в полу. – Такие есть в каждом элеваторе. Как только зерно взвешивают, фермер получает квитанцию, где записан точный вес зерна, которое он хранит или продает.
– То есть не вся пшеница здесь собрана на ферме Фэрвью? – спросил я.
– Вряд ли. Думаю, мистер Комсток по бросовым ценам покупал зерно у мелких хозяйств по соседству.
Внезапно по элеватору пронесся порыв ветра, и все здание затряслось и задрожало.
– Господи! – воскликнул Рафферти. – Нам бы лучше закончить свои дела до того, как эта штуковина обрушится прямо на нас. Проблема в том, что здесь куча мест, чтобы спрятать бедную девочку. Может, для начала отыщем камень?
– Согласен, – кивнул Холмс. – Нужно только найти бункер номер четыре.
За весами находилась маленькая комнатка с окном-витриной, которая, как сказал Рафферти, служит офисом. Ирландец зашел внутрь, осветил горы бумаг на покосившемся письменном столе, а потом указал на листок бумаги, прикрепленный к стене около двери: