Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!
Шрифт:
— Для верховой езды эта часть значения не имеет! — не уступал учитель.
— Смотря кто на ком ездит, — испытывала я чужое терпение, оттягивая момент практики.
— Ездить может только всадник на коне! — отрезал упрямец, глядя на меня с нездоровым интересом естествоиспытателя.
— Мне вас искренне по-женски жалко, — прощебетала я. — В вашем мире водятся только мужские особи.
— Не мешайте мне, мадемуазель, — строго сделал выговор Буцефал, похлестывая стеком по отворотам сапог. — Так вот,
— Для мужчин? — Невинная улыбка и легкое трепыхание ресницами.
— Не для женщин! — кивнул он и стал тыкать стеком как указкой. — Дама сидит в таком седле боком, обе ноги на одну сторону. Левую. Такое седло имеет две луки — одна для правой ноги, одна для левой.
— Для средней ничего нет? — удивилась я.
Учитель завис. Потом отмер:
— Не морочьте мне голову! Вам нужно знать, что подпруга для дамского седла подтягивается сильнее, чем для мужского, потому что существует опасность для всадницы соскользнуть вправо. Понятно?
— На себе прочувствовала, — призналась я. — Мне не понравилось.
— Коню, скорей всего, тоже, — заметил учитель.
Конь заржал, подтверждая.
— Тебя там не было! — обиделась я.
— Не отвлекайтесь, мадемуазель! — сделал мне выговор Буцефал. — Сейчас вы попробуете сесть в дамское седло. Туда можно залезть с моей помощью или с помощью подставки. Что выбираете?
— Вас, — широко улыбнулась я. — Мне с вами гораздо интереснее, нежели с подставкой.
— Благодарю, — склонил напомаженную голову Буцефал. — Подходите, я вас закину.
— Не так прытко, — отошла я в сторону. — Прежде чем я угроблю это прекрасное животное, покажите мне, как же нужно залезать в дамское седло.
Мужик сдвинул брови, просигнализировал глазами «Все бабы — дуры!» и выпрямил спину.
Конь почуял неладное и попятился, храпя.
Учитель твердой рукой поймал коня, встал на подставку и проделал посадку с та-аким изяществом… Если бы не две длинные мужские ноги, свисающие на одну сторону дамского седла, то зрелище было бы внушительное.
Конь постоял спокойно, потом повернул голову и покосился на это зрелище. Мотнул головой, пока Буцефал еще раз объяснял мне теорию. Видимо, у несчастного Бурута не сходилось женское седло и мужчина, поэтому он решил избавиться хотя бы от одного и восстановить справедливость.
Конь заржал и сделал «свечку». Учитель не удержался в дамском седле и выпал.
— Простите, вы живы? — присела я рядом с лежащим инструктором.
— Еще не понял пока, — признался он. — А как со стороны?
— Со стороны — плохо, — оглядела я его. Утешила: — Но вы еще шевелитесь.
— Это потому, что я не практикую поездок в дамском седле, — признался мне по секрету Буцефал.
— Охотно верю! — улыбнулась я, предлагая руку.
Учитель
— Мадемуазель Александра, надеюсь, вы не будете распространяться об увиденном здесь и не поставите огромное несмываемое пятно на моей репутации?
— Ни за что! — тут же согласилась я. — Если вы поставите пятно на моей!
Буцефал вытаращился не хуже коня.
— Вы скажете графине, что у меня неспособность к верховой езде, связанная с обморожением кретинизма и повреждением даунизма, и я, честное слово, никогда не вспомню, как вы рассматривали гениталии Бурута.
— С вами трудно не согласиться, — проскрипел учитель.
Мы вернулись домой. После разговора с Буцефалом верховая езда была вычеркнута из моего расписания.
ГЛАВА 25
Куда идем мы с Пятачком — большой, большой секрет!
Старый ювелир вторые сутки пил. Отчаянно. Беспробудно. Словно распоследний горький уличный пьяница. Пил не пьянея. Но даже залив глаза, до бровей, почтенный мастер никак не мог решить вопрос: что делать с украшениями Спящей?
Украсть самому? Раздробить по частям и дать по одной побрякушке каждой из сторон? Самоустраниться? Срочно бежать? Вопрос уже давно стоял не о деньгах или каких-либо преференциях. Дело касалось самого главного: жизни его и семьи. Он уже сто раз проклял тот миг, когда сдуру влез в эту аферу. Ведь мог, мог подумать головой заранее!
Старик отлично понимал, что в таком деле — даже спрячься он на дне моря, его и там найдут. Найдут, достанут и заставят держать ответ. Изнывая от ужаса, почтенный ювелир представил, что с ним и его семьей сделают в подобном случае. Тело пронзила мелкая противная дрожь.
Как же быть? Бедняга думал, но не находил выхода. С женой, глупой курицей, — не посоветуешься. Сыновей и племянников безопаснее держать в неведении: чего не знаешь, того не выболтаешь.
В общем, идти за помощью и советом не к кому. Разве что в храм Светлейшей Царицы… да и там… сама настоятельница — одна из заказчиц.
В хмельном угаре ювелир пьяным голосом сказал вслух:
— А кину-ка я монетку! Если монета упадет на «орла» — отдам украшения и всю информацию по ним первому посетителю. Если на «решку» — айрам. Если встанет на ребро — все достанется жрицам Светлейшей, а если зависнет в воздухе — никому ничего не расскажу и самоустранюсь от этого дела!
Довольный принятым решением, ювелир достал медную монету и подкинул, внимательно следя за ней. Медная монетка, вращаясь, начала падать и… внезапно зависла в воздухе, после чего, провисев некоторое время, исчезла.