Шесть дверей страха
Шрифт:
Конан невольно содрогнулся, увидев, во что превратился тощий Гоц, подкрепившийся хозяйским снадобьем. Он был теперь не меньше слона и, как разъярившийся демон, сметал все на своем пути.
Конан едва успел отскочить к внутренней стене, как во все стороны полетели камни, и наружная стена обвалилась, увлекая за собой потолочные балки и гнилые стропила. Еще удар – и крыша обрушилась, пыль поднялась столбом, скрыв от глаз внутреннюю дверь, в которую Конан хотел проскочить. Что-то, падая сверху, крепко ударило по голове, и киммериец упал, оглушенный, однако его руки продолжали крепко сжимать колючий плод.
В
– Крепкая же у тебя голова, киммериец! Не зря о тебе трубила молва по всему свету! О твоих подвигах кое-где уже сложены легенды! Теперь я вижу, что сделал правильный выбор. Давай сюда свою добычу и отправляйся спать, да пусть твой лекарь приложит примочку к голове – балка переломилась, а тебе хоть бы что! Ха-ха-ха! – От его смеха дрогнули стены башни.
Конан, сжав зубы и преодолевая слабость в ногах, бросил колдуну плод и услышал знакомое грозное шипение. Маг, поймав плод на лету, поспешно произнес какое-то заклинание, и в жадных руках засверкал четвертый кусок талисмана. Рагон Сатх тут же присоединил его к трем остальным и, нежно поглаживая, ласкал получившуюся фигуру.
Наконец он махнул рукой в сторону Конана, и красные круги с новой силой замелькали перед глазами киммерийца, скрыв и колдуна, и башню.
Глава девятая
Боль пульсировала в затылке, но мысли проносились ясные и четкие. Он прошел испытание, добыл Рагон Сатху еще один кусок золотого талисмана. Значит, сейчас он у себя. Надо открыть глаза… Но как это трудно…
Ему не сразу удалось, превозмогая тупую боль, разлепить веки. Да, все правильно, он у себя в спальне, кругом тишина, солнце еще не играет золотыми лучами на стене, утро только начинается…
Конан, пошатываясь на непослушных ногах, добрел до двери и отодвинул засов. Потом вернулся к ложу и с облегчением рухнул на мягкие подушки…
Когда он снова пришел в себя, солнце уже заливало ярким светом всю спальню. Все случившееся ушло куда-то далеко, как прошлогоднее воспоминание, и голова больше не болела. Король почувствовал, как что-то прохладное легло ему на затылок, и, скосив глаза, увидел Имму. Она опускала в серебряную чашу с каким-то снадобьем сложенный в несколько раз кусок полотна. Рядом, держа его руку, сидел Дамунк и внимательно всматривался в лицо короля. Когда Конан открыл глаза, лекарь с облегчением вздохнул и сказал девушке:
– Опасность миновала! Беги, вели принести кувшин вина, и прихвати тот маленький красный флакончик, про который я тебе вчера говорил… Торопись, девочка, а я пока сменю примочку!- И он стал вынимать полотно из серебряной чаши.
Снова Конан ощутил прохладное прикосновение и прикрыл глаза, погружаясь в приятную дремоту. Он проснулся на несколько мгновений, чтобы выпить кубок вина, в которое Дамунк налил немного жидкости из красного флакончика. Как будто живительный огонь побежал по телу, и Конан снова уснул, чтобы проснуться уже к вечеру здоровым и полным сил. Теперь около ложа
– Как, уже вечер? Значит, я весь день проспал? Со мной что-нибудь случилось?
Зенобия молчала, и королю ответил Дамунк, приблизившийся к ложу с новым кубком вина:
– Да, мой повелитель! Живительные сон и мое лекарство восстановили твои силы. Прошлая ночь оказалась очень трудной, но сейчас все в порядке. Вот еще один кубок с лекарством, прими его!
Конан одним духом выпил терпкое вино и вновь почувствовал, как жар волной расходится по телу. Он был по-прежнему силен и бодр, и осталось всего две ночи! Две ночи рабства у проклятого колдуна – и он снова будет свободен! Свободен! Сладостное для него слово, как глоток холодной воды для умирающего от жажды путника в горячей пустыне!
Король еще раз с досадой взглянул в окно, прощаясь с заходящим солнцем, и поднялся с ложа. Зенобия прильнула к его груди и прошептала:
– Знаю, ночью тебе грозит смертельная опасность. Мое сердце изнывает от страха и тоски. Но все будет хорошо, и когда-нибудь это кончится, правда, милый?
– Правда. Через две ночи все завершится. И я уверен, что все будет хорошо. А пока иди и ничего не бойся…- Он прильнул губами к ее губам, пытаясь поцелуем прогнать страхи.
Вчерашнее чувство спокойной уверенности не покидало Конана, и он с улыбкой проводил Зенобию до дверей. Дамунк вышел следом, а Имма немного помедлила у порога, глядя на короля ясными глазами.
– Ну, девочка, что мне понадобится завтра? Примочка, питье или чудесный эликсир Дамунка? – Он, улыбаясь, ждал ответа.
Она тоже улыбнулась и тряхнула кудрявой головкой:
– Ничего не понадобится! Мне кажется, кувшина вина в изголовье будет достаточно, и чтобы наготове был плотный завтрак!
Конан захохотал, довольный таким ответом.
– Ты молодец, и я рад это слышать! Ну, так позаботься, чтобы все это было под рукой!
Девушка выскользнула из спальни и тут же вернулась с полным кувшином вина. Поставив его в изголовье, она собиралась уже, было, уйти, но Конан остановил ее и, нежно проведя рукой по щеке, сказал:
– Спасибо тебе, ты славная моя! Ну, а теперь иди: смотри, уже совсем стемнело!
Задвинув засов, он задумчиво подошел к окну, посмотрел, как гаснет золотистый край неба, послушал перекличку часовых на стенах и отправился обратно к ложу.
Надев заранее приготовленный широкий пояс, пристегнул меч и кинжал, накинул плащ и присел на край, вспоминая случившееся прошлой ночью. Вскоре он, мягко повалившись набок, уже спал.
– Я познакомлюсь с твоим лекарем поближе, когда выберусь отсюда!- Рагон Сатх встретил его, криво усмехаясь.- Его настойки и эликсиры, похоже, мертвого поднимут на ноги! Кажется, что ты и забыл, какая тяжесть вчера обрушилась на твою голову! И все это сделали несколько капель его снадобья!