Шесть извилин под фуражкой
Шрифт:
– Нет, ни в коем случае… Я не сплю, гражданин начальник. Это я так, отдохнуть прилег. Гулял, гулял, захотелось на травке поваляться, а потом и сам не заметил как заснул. Вы уж меня простите, гражданин начальник.
В этом месте нарушитель замолчал, видимо, разглядев, кто перед ним находится. Дело в том, что шоколадный цвет кожи Феди многих зюзюкинцев если и не пугал, то уж точно удивлял. Ну в каком еще провинциальном городке можно встретить чернокожего курсанта школы милиции? Федю подобные реакции на его внешний вид уже давно перестали волновать, хотя все же иногда было и неприятно. Вот как сейчас, например.
– Я вам еще не начальник, – в первую
– И вряд ли с такой рожей станешь, – себе под нос тихо пробормотал мужик. – Ты вообще-то кто? Может, из зоопарка сбежал?
– Ага, вот из этого, – Ганга, ничуть не смутившись, указал на учебный корпус школы милиции и добавил: – У меня и документы соответствующие имеются. Показать?
Только сейчас пьяница, разглядев форму Феди, понял, кто перед ним стоит. Выражение его лица мгновенно изменилось, теперь он заискивающе смотрел на Гангу и пытался поглубже затолкать в карман бутылку водки.
– А почему это у вас бутылка из кармана торчит? – тут же спросил курсант.
– Какая бутылка? – очень даже искренне удивился незнакомец и полез по карманам. – Ах эта… Так это меня сосед просил ему донести. Встретил он, значит, меня вон на той дорожке, – мужик ткнул пальцем в сторону тоненькой тропинки среди кустов, – и попросил вот эту самую бутылку ему до дома донести. У него, знаете ли, жена такая вредная, пить не дает, вот он ее и боится. А жена-то как раз и подкарауливала соседа вон за тем деревом, – рука его метнулась в другом направлении. – Ну, я и помог, спрятал бутылку у себя, а потом про нее как-то забыл.
Пока незнакомец яростно жестикулировал, пытаясь объяснить создавшуюся ситуацию, Федя изо всех сил старался сохранять самообладание. Каких же придурков не встретишь! Больше всего Гангу возмущал тот факт, что пьяница нагло врал и при этом нисколько не краснел.
– Все, хватит, – строго оборвал речь незнакомца Федя. – Покажите, гражданин, ваши документы.
– Какие же у меня могут быть документы, если я просто гулял, – развел руками мужик, а потом, немного поразмыслив, добавил: – А хотите, пойдем ко мне домой, там я и покажу свои документы.
Ганга надолго задумался. С одной стороны, как будущий милиционер он просто обязан был выяснить личность гражданина, уснувшего в кустах. Однако, с другой стороны, в данный момент Федя находился на посту по приказу капитана Мочилова и пост этот не мог оставить ни при каких обстоятельствах. Немного помучившись, курсант все же решил, что пост значительно важнее, чем этот пьяница, который даже врать-то толком не умеет.
– А, ладно, – махнул Федя рукой. – Иди отсюда, и чтобы я тебя больше в этих кустах не видел, а то мигом арестую.
– Есть, гражданин начальник, – осклабился мужик и, больше ничего не сказав, скрылся в темных зарослях.
Если бы Федя знал, сколько последствий за собой понесет этот его великодушный поступок, то немедленно кинулся бы вдогонку за сонливым пьяницей и действительно произвел задержание по всем правилам. Но Ганга только покачал головой, нахмурил брови и еще пристальнее стал высматривать в темноте злостных нарушителей порядка, а заодно и старшего лейтенанта Ворохватова.
– Ты вот скажи мне, Глеб Ефимович, ну чего ты все с этими учебными планами носишься? Задание такое, задание сякое. Тьфу, педагогика одна, – говорил Фрол Петрович Садюкин, цепляя на вилку кусок селедки в майонезе прямо из банки.
В учительской было темно, только свет
– Ты вот, Фрол Петрович, не совсем правильно говоришь, – начал он. – Сам подумай, если бы не составлял я программу, чему и как учить, разве смог бы дать курсантам знания, достойные настоящего работника милиции? Нет, конечно. Тебе-то легче, потому что ты не знания даешь, а мышцы заставляешь работать, а в этом деле учебный план не нужен.
– Может, и прав ты, – пьяненько икнув, пробормотал Садюкин, – да только…
– Ребята, а давайте еще выпьем, а то мне что-то скучно с вами становится, – вклинился в разговор до сих пор молчавший и покорно поедавший овощной салат Володя Смурной, которому, будь он потрезвее, несомненно был бы интересен этот разговор, но только не сейчас.
Владимир Эммануилович Смурной всего год назад закончил школу милиции и решил податься в преподаватели. Он был молод и зелен, к бывшим своим учителям относился с огромным трепетом и уважением. Володе только в этом году дали собственную группу, и теперь ему не терпелось испытать свои педагогические способности на курсантах-первокурсниках. Если бы не огромное количество выпитой водки, то Смурной никогда в жизни не позволил бы себе такого фамильярного обращения к своим наставникам, а сидел бы в уголке и, как губка, впитывал все услышанное. Но сейчас ему нисколько не были интересны разговоры об учебных планах, он был пьян, взбудоражен, и ему хотелось приключений. Только на это можно и не надеяться, потому что Мочилов с Садюкиным были людьми взрослыми и серьезными, а потому не любили всяких непредвиденных ситуаций.
– А что, Володя прав, – согласился Мочилов, – надо выпить.
С этими словами он схватил со стола наполовину опорожненную бутылку с водкой и наполнил рюмки. Выпили, потом закусили, намереваясь продолжить прерванный разговор, но в этот момент в коридоре послышались чьи-то шаги.
– Кто это? – испугался Володя.
– Не знаю, – менее испуганно, но более настороженно ответил Мочилов.
– Это враг или диверсант, – уверенно заявил Садюкин.
– Или Ворохватов, – продолжил Глеб Ефимович.