Шесть серых гусей
Шрифт:
— Поэмы, написанные в Неаполе, особенно хороши, хотя и пронизаны отчаянием. «Я болен грустью», — пишет Шелли и…
— Не надо быть великим поэтом, чтобы сочинить такое, — прервал Ларри сержант. — Даже я мог бы так написать. По вечерам в Абердине, когда четыре дня из трех льет дождь…
— Он жил не в Абердине, а напротив Сорренто и Капри! Погода стояла великолепная, рядом были две, а может, и три любимые женщины! Все вместе они только что побывали в Помпеях, на Везувии и на могиле Вергилия. И вдруг он впадает в совершенно необъяснимую меланхолию…
Мерфи пожал плечами:
— Болезни
Застрекотал телефонный аппарат внутренней связи.
— Должно быть, Хокинс, давненько мы его не слышали, — проворчал Ларри и снял трубку. — Лейтенант Хьюит, Триста одиннадцатый отдел.
— Так вы, наконец, появились! Не очень-то торопитесь на службу, а? — услышал он.
Ларри подмигнул выходившему из кабинета сержанту.
— Я здесь с самого утра, майор.
— Над каким делом вы сейчас работаете?
— Над делом ди Маджио. На него много доносов: торговля контрабандным пенициллином по тысяче лир за ампулу. Обнаружили лабораторию на Виа Серсале, и я собирался…
— В Форчелла, да? Оставьте, — приказал майор Хокинс. — Это самый опасный район города. А я не хочу терять никого из сотрудников, даже вас.
— Вы слишком любезны, майор.
— Кажется, в этом месяце там пропал танк. Только масляное пятно в темном дворе и осталось.
— Так точно, и эту историю рассказал вам я. Виа Форчелла — это сердце zona di camorra 35 , и должен вам признаться, у нас нет средств для налаживания каналов получения информации. Я пользуюсь случаем и довожу до вашего сведения, что до тех пор, пока у нас не появятся осведомители среди гражданского населения, мы не будем знать, что происходит в городе. Все подразделения союзников ищут связь с жителями, а мы в контрразведке немного отстали.
35
Бандитский район (ит.).
— Ну так налаживайте и вы, клянусь Юпитером! Ищите осведомителей, как тайная полиция!
— Так не на что, майор. Деньги — это нервы войны, а какой стоящий агент согласится работать за фунт в месяц?
— Немного фантазии, старина, какого черта! Вы прекрасно знаете, что касса пуста. Делайте как американцы. У них всегда под рукой компрометирующие документы, чтобы держать на крючке особо подозрительных…
— Вы сами говорили, что не следует использовать людские пороки, — возразил Ларри. — А из законченных мерзавцев далеко не всегда получаются хорошие осведомители… Алло?
Хокинс бросил трубку. Ларри на несколько мгновений погрузился в созерцание серого неба, придававшего городу зябкий и болезненный вид. В это время в кабинет вошел Мерфи со свежей почтой.
— Вы подслушивали под дверью, сержант, — сказал Ларри сурово.
— На сей раз нет, — ответил молодой человек, — но здесь человек, который желает вас видеть. Он настаивает.
— Штатский?
— Кажется, — ответил Мерфи, поморщившись.
— И вы позволили ему войти? Сколько раз мне вам повторять — наверх никого не пускать! Надо сказать этим, внизу, чтобы поставили загородку, иначе скоро здесь будет как в «Харродсе» 36
36
Знаменитый лондонский универсальный магазин.
— Конечно, господин лейтенант. Послушайте, я плохо говорю по-итальянски, но, по-моему, он хочет вам что-то рассказать, — доверительно прибавил сержант.
— Что это за тип?
Мерфи надул щеки.
— Плохо выбрит… запах изо рта… в костюме и при галстуке, но перхоти столько, что так и тянет стряхнуть, — педантично перечислял он тоном, каким у себя в Шотландии зачитывал судебные протоколы. — Похоже, парень знавал лучшие времена.
Ларри усмехнулся:
— Ох уж эти мне доносчики… Впрочем, что мы теряем… Зовите его.
На Ларри посетитель произвел приятное впечатление, и ему показалось, что тот выглядит значительно лучше, чем говорил сержант Мерфи. Мужчина стоял в оконной нише, ожидая приглашения, скрестив руки на груди и слегка наклонив голову. Ларри знаком предложил ему войти, и он опасливо приблизился, стараясь в то же время сохранять достоинство.
— Господин офицер, — сказал он, слегка поклонившись, — я адвокат, меня зовут Амброджио Сальваро. Вы говорите по-итальянски?
Ларри кивнул, и ему показалось, что человек стал к нему относиться с большим доверием.
— Не зная, как можно добиться с вами встречи, я позволил себе подняться, — сказал он.
— Лейтенант Хьюит, начальник Триста одиннадцатого отдела военной контрразведки. Господин адвокат, гражданские лица не имеют доступа на этот этаж, — строго ответил Ларри. — Разве часовые вас не предупредили, что сюда вход запрещен?
— Они беседовали друг с другом в вестибюле. Я вошел и просто поднялся по лестнице… В свое оправдание могу сказать, — добавил он смущенно, — что я с раннего детства знаю этот дворец. Мой отец служил воспитателем у юных принцев Сатриано. Помнится, его комната находилась как раз на этом этаже.
Захваченный врасплох, Ларри указал посетителю на кресло. Тот осторожно сел, стараясь держаться прямо. Он рассматривал письменный стол и пол, словно не осмеливаясь встретиться взглядом с Ларри. Наконец решился.
— Я решил ускорить события и явиться к вам лично, — начал адвокат без предисловий, — потому что не понимаю, по какой причине вы за мной следите.
— Простите? — озадаченно спросил Ларри.
— Я знаю, что этот город полон слухов и клеветы, — продолжил посетитель гнусавым голосом. — И я не удивлюсь, если кто-то решил опорочить меня.
Стараясь не показать собеседнику своего глубочайшего изумления, Ларри слушал, сохраняя на лице бесстрастное выражение.
— Быть может, вы уже получили какие-нибудь письма, где говорится обо мне и моей деятельности… — продолжил посетитель. — Если это так, я предпочел бы немедленно с вами объясниться, а не ждать, когда вы меня вызовете. Мне не в чем себя упрекнуть, синьор. Уверяю вас, я ничем не хуже других, но и не лучше, признаю. Как и большинство неаполитанцев, я просто пытался выжить.