Шестая могила не за горами
Шрифт:
Раньше я никогда об этом не задумывалась. По идее, я происхожу из древней расы существ, обитающих в другой вселенной, в другом измерении. Так сколько же мне лет?
– Мачете, - сказал Рейес, встав и задвигая стул.
– Чего?
– Будь я столовым прибором, я был бы мачете.
– А он считается столовым прибором?
– В моем мире да, - подмигнул Рейес.
– Ясненько. А я бы… я была бы ложковилкой! Секундочку! И что это значит? Не думаю, что мачете хорошо сочетается с ложковилкой.
Он приподнял мое лицо за подбородок.
– А мне кажется, что мачете
Не успела я возразить, как он наклонился и прижался ко мне губами. Поначалу меня обожгло жаром, но через мгновение он впитался в меня и разлился по венам теплым медом. Легкий поцелуй закончился слишком быстро. Рейес выпрямился, ошарашил Куки, чмокнув ее в щеку, и ушел обратно в кухню, предоставив мне возможность полюбоваться обалденной задницей.
С отвисшей челюстью Куки прикоснулась к щеке, куда ее поцеловал Рейес. В глазах у нее сияли звезды.
– Я тоже так хочу, - вдруг решительно заявила она.
Я оглянулась на дверь, за которой скрылся Рейес.
– Ну что ж, придется тебя огорчить. Это уже мое.
– Да нет же, я не о нем. – Куки стряхнула оцепенение и уточнила: - То есть я, конечно, с радостью наложила бы на него лапки, но хочется мне именно того, что есть между вами, черт побери. – Она стиснула зубы. – Давай это сделаем. Давай прижмем твоего упертого гадского дядюшку, пока он не начнет умолять меня стать его подружкой.
– Точно, Куки! – Я подняла руку дать ей пять, но она почему-то не торопилась. – Ну же, не заставляй меня зависать в воздухе.
– А если он так и не пригласит меня на свидание?
Чтобы не растерять чувство собственного достоинства, я махнула какой-то незнакомой паре, только что вошедшей в бар, и опустила руку.
– Видишь ли, мне куда важнее знать, подходят ли, по-твоему, друг другу мачете и ложковилка.
– Чарли, прекращай уже искать эти дурацкие тесты.
– Ни за какие коврижки. Мне нужно знать наверняка.
– Ладно. Почему ты выбрала ложковилку?
– Ну я ведь универсальная. Как никто другой, могу заниматься сразу сотней дел. И мне нравится, как звучит это слово. Очень… ложковильно.
Глава 3
Кофе не задает глупых вопросов.
Кофе все понимает.
Наклейка на бампер
Мы и десяти минут не просидели в офисе, когда распахнулась главная дверь. Я уж думала, явился беспокойный мистер Джойс, но ошиблась. Это была Дениз. Моя злая мачеха. Слава богу, за ней по пятам примчался и мистер Джойс, одним своим присутствием давая мне чудесный повод с ней не разговаривать.
Дениз казалась бледной, даже какой-то сероватой. Глаза были красными, какими бывают только от пролитых слез. Ей-богу, понятия не имела, что она умеет плакать.
– Мы можем поговорить? – спросила она.
– У меня клиент, - отозвалась я и для пущей убедительности ткнула пальцем в мужчину у нее за спиной.
С
– У тебя уже две недели клиент за клиентом, а мне нужна всего минута. – Поняв, что сейчас я опять начну спорить, она сменила тон и буквально заумоляла: - Прошу тебя, Шарлотта.
Мистер Джойс мял в руках бейсболку и, кажется, с каждой секундой все больше нервничал.
– Мне очень нужно с вами поговорить, мисс Дэвидсон.
– Видишь? – Я пригвоздила Дениз к месту укоризненным взглядом. – Говорю же, клиент.
Она повернулась к мистеру Джойсу с каменным лицом и резко заявила:
– Это не займет больше минуты.
– Ну тогда забирайте ее. – Он шагнул назад, подняв руки в знак капитуляции, и уселся на стул.
Почувствовав вспышку гнева, я заставила себя успокоиться. Мне уже двадцать семь. Я не обязана отвечать на выпады мачехи. Не обязана реагировать на ее отвращение и жалкие попытки меня уколоть. И уж тем более, черт бы ее побрал, не обязана мириться с тем, что она сует нос в мои дела и запугивает клиентов.
– В этом не было необходимости, - сказала я, когда она снова повернулась ко мне.
– Прошу прощения, - тут же сдалась она и повернулась к мистеру Джойсу. – Простите. Я в крайне отчаянном положении.
– Мне ли не знать! – отмахнулся тот. Да уж, у него, видимо, своих проблем выше крыши.
С энтузиазмом заключенного, которому осталось два метра до петли, я проводила Дениз к себе в кабинет и закрыла дверь. Судя по всему, вспышка гнева вызвала Рейеса – он был в кабинете. Разумеется, в нематериальном виде.
А потом я вспомнила. Дениз ему нравилась не больше, чем мне. Он считал, что она причинила мне в детстве много боли. И отчасти он прав, но беда в том, что, когда речь идет о моем счастье (или точнее о его недостатке), Рейес становится несколько… вспыльчивым.
– Рассечь ей позвоночник? – спросил он, когда я уселась за столом.
– А можно я подумаю, а потом дам тебе знать? – поддразнила его я. Ну… почти.
Дениз взглянула на стену, у которой он стоял, и к которой я повернулась, но, само собой, ничего не увидела. По идее, она должна была неодобрительно поджать губы, но вместо этого разгладила воротник и села на стул.
– Чего тебе надо? – спросила я таким же холодным, как ее сердце, голосом.
– Уверена, ты уже в курсе, что твой отец от меня ушел.
– Наконец-то.
Она вздрогнула, как будто я отвесила ей пощечину.
– Почему ты говоришь такие ужасные вещи?
– Ты еще спрашиваешь?
– Я люблю твоего отца. – Дениз придвинулась к самому краю стула. Еще чуть-чуть, и точно свалится. – И всегда любила.
Тут она меня подловила. Она и правда была внимательной женой. Ясное дело, в ее понятие о внимательности входили манипуляции, закрытые на мелочи глаза и затаенная злоба. Мне самой с трудом верилось, что человек может так сильно мне не нравиться, но Дениз умела вбить клин в наши с папой отношения. И делала все, что только могла, лишь бы не подпускать нас друг к другу. Ее ревность была нездоровой и инфантильной. Бога ради, кто станет бояться любви отца к ребенку? Я этого никогда не понимала.