Шестерка воронов
Шрифт:
– Видел.
Нина прерывисто вздохнула.
– Он захочет отомстить, Каз.
– Это то, чего он хочет, а не то, что ему нужно, – ответил он. – Рычаг у того, кто знает разницу.
Тяжесть в животе Нины не имела никакого отношения к мерному покачиванию лодки. Девушка делала глубокие вдохи и пыталась сосредоточиться на огнях кеттердамской гавани, исчезающей позади, а также на ритмичном плеске весел о воду. Каз, сидящий рядом с ней, поправлял маску и плащ, а Маззен неутомимо греб, с бешеной скоростью приближая их лодку к Тереньелу – одному из крошечных
3
Hellgate (англ.) – ворота ада.
Над водой низко стелились влажные клубы тумана. Они несли запах смолы, машинного масла от верфей «Империи» и еще сладковатый запашок горящих тел с Баржи Жнеца, где Кеттердам избавлялся от трупов людей, которые не могли позволить себе быть похороненными на кладбищах за городом. «Отвратительно», – подумала Нина, кутаясь в плащ. Она не понимала, почему вообще кто-то хотел жить в подобном городе.
Маззен радостно мурлыкал, продолжая грести. Нина виделась с ним мельком – он был вышибалой и телохранителем, как злополучный Большой Боллигер. Девушка старалась не посещать Клепку и «Клуб Воронов». Каз окрестил ее за это снобом, но ей было плевать на мнение Бреккера о ее вкусах. Нина оглянулась и посмотрела на широкие плечи Маззена. Интересно, Каз взял его только для того, чтобы он греб, или же Бреккер ждал неприятностей?
«Конечно, будут неприятности, – мы собираемся проникнуть в тюрьму. Так почему же мы одеты, будто идем на вечеринку?»
В полночь она встретилась с Казом и Маззеном в Пятой гавани, и, едва они сели в маленькую лодку, Каз вручил ей голубой шелковый плащ и такого же оттенка вуаль – наряд Потерянной Невесты, в который нравилось наряжаться искателям удовольствий, когда они пускались во все тяжкие в Бочке. Каз надел длинный оранжевый плащ и маску Безумца. На Маззене был такой же костюм. Осталось только найти помост, и тогда они могли бы исполнить одну из коротких мрачных сценок «Зверской Комедии», которую жители Керчии находили очень забавной.
Каз легонько ткнул ее локтем.
– Опусти вуаль.
Он тоже надвинул маску; длинный нос и выпученные глаза в тумане смотрелись еще безобразней.
Только Нина собралась наконец спросить, зачем они так нарядились, как поняла, что они уже не одни. Сквозь зыбкую пелену она увидела другие лодки, скользящие по воде, и люди в них тоже были одеты в костюмы Безумца и Невесты, а также Мистера Кримсона и Королевы Скарабеев. Что они все забыли в Хеллгейте?
Каз отказался делиться с ней подробностями своего плана, а когда Нина попыталась настоять, просто сказал:
– Садись в лодку.
В этом был весь Каз. Он прекрасно знал, что не обязан посвящать ее в свои тайны, поскольку соблазн освобождения Матиаса уже одержал победу над здравым смыслом. Нина целый год пыталась уговорить Бреккера вытащить Хельвара из тюрьмы. Теперь он мог предложить Матиасу нечто большее, чем свободу, но цена этого оказалась намного выше, чем она ожидала.
Когда они подплыли
– Ты что, не мог просто подкупить надзирателя? – прошептала она Казу.
– Ему не следует знать, что у него есть что-то, чего я хочу.
Едва днище их лодки царапнуло песок, им навстречу бросились двое мужчин и стали затаскивать ее на берег. Другие лодки заплывали в ту же бухту, и мужчины с ворчанием и проклятиями вытягивали посетителей на сушу. Нина не могла как следует рассмотреть их лица сквозь ткань своей вуали, но заметила татуировки на их предплечьях: дикая кошка, свернувшаяся вокруг короны, – символ «Грошовых Львов».
– Деньги, – сказал один из них, когда они вылезли из лодки.
Каз вручил ему пачку крюге, мужчина пересчитал ее и, махнув рукой, пропустил их вперед.
Они последовали вверх за вереницей факелов по неровной тропинке к подветренной стороне тюрьмы. Нина запрокинула голову, чтобы посмотреть на высокие черные башни крепости, известной как Хеллгейт, – они напоминали черные кулаки, поднимающиеся из моря. Раньше ей доводилось видеть их только издалека: однажды она заплатила рыбаку, чтобы тот отвез ее на остров. Когда девушка попросила подплыть ближе, он отказался.
– Тут водятся опасные акулы, – заявил он. – Их брюхи переполнены кровью каторжников.
Нина поежилась от этого воспоминания.
Дверь, к которой они подошли, была открыта, и член банды «Грошовые Львы» завел их внутрь. Они оказались в удивительно чистой и темной кухне; вдоль стен стояли огромные чаны, которые больше подходили для стирки белья, нежели для приготовления пищи. В помещении странно пахло уксусом и шалфеем. «Как на кухне у торговца», – подумала Нина. Для керчийцев физический труд был сродни молитве. Может, сюда приходили жены купцов, чтобы драить полы, стены, окна с помощью мыла, воды и мозолистых рук, чествуя таким образом Гезена – бога промысла и торговли. Нину чуть не стошнило. Пусть драят, сколько влезет. Под этим приятным запахом крылся несмываемый смрад плесени, мочи и немытых тел. Понадобится настоящее чудо, чтобы избавиться от него.
Они вышли в пропитанный сыростью, неосвещенный коридор, и Нина подумала, что сейчас они поднимутся к камерам, но вместо этого их вывели через очередную дверь наружу, и они двинулись дальше по высокой каменной дорожке, похоже, соединяющей главную тюрьму с другой башней.
– Куда это мы? – прошептала она. Каз не ответил. Ветер усилился, задрав ее вуаль и отхлестав девушку по щекам солеными брызгами.
Когда они вошли во вторую башню, в тени обозначился чей-то силуэт, и Нина едва не вскрикнула.
– Инеж, – выдохнула она с облегчением. На сулийке были рога и туника с высоким воротом – костюм Серого Бесенка, но Нина все равно ее сразу узнала. Кто еще мог двигаться так, словно мир – это дым, сквозь который ей ничего не стоит пройти?
– Как ты вообще сюда добралась? – зашептала она.
– Приплыла раньше на барже снабжения.
Нина стиснула зубы.
– Люди что, приезжают в Хеллгейт ради развлечения?
– Да, раз в неделю, – кивнула Инеж, и ее маленькие рога затряслись.