Шестидневная война
Шрифт:
Израильские войска под командованием полковника Амитая, командующего иерусалимским сектором, захватили южную часть территории Западного берега. В среду утром в 10 часов, когда Мота и его парашютисты готовились к прорыву в Старый Город, полковник Амитай сосредоточил свои силы около Рамат-Рахели, и в 14.00 они атаковали иорданские позиции к югу от Иерусалима. Оттуда они двинулись на Вифлеем и Хеврон. Они заняли эти города к вечеру, встретив очень слабое сопротивление. Уже в полдень иорданские войска покинули окрестности Хеврона.
Полное превосходство в воздухе, которого добилась в понедельник израильская авиация, бесспорно, сыграло первостепенную роль в победе Израиля. С первого же дня войны иорданские солдаты, подобно своим товарищам в Синае и Сирии, оказались
Итак, к вечеру 7 июня в руках израильтян оказался город царя Давида Иерусалим, город Авраама Хеврон и вся Святая Земля. За несколько недель до начала войны редко можно было встретить еврея, который верил бы, что ему суждено когда-нибудь увидеть эти места. Для евреев всего мира, особенно для тех, кто приехал поселиться в Израиле, это было исполнением вековых чаяний. После войны бригадный генерал Эзер Вейцман заметил одному из авторов этой книги: «Вы должны понять, почему Израиль создан здесь, а не в Уганде или Канаде. Мы никогда не могли бы сражаться так, как мы сражались, за еврейское государство, созданное в какой-нибудь другой части света. Иерусалим, Западный берег Иордана и фактически вся Палестина имеют очень глубокое значение для нас. Это – основа сионизма».
Глава 8. Реакция мира
Проснувшись в понедельник 5 июня, Европа узнала, что Израиль воюет со своими арабскими соседями. До тех, кто оказался замешанным в конфликт, находясь по ту сторону Атлантики, эта новость дошла в менее удобное время. В 2.50 ночи специальный помощник президента Джонсона по вопросам национальной безопасности Уолт Ростоу был поднят с постели дежурным Белого дома. В 4.30 Ростоу уже был на своем служебном посту в Белом доме и разбудил президента.
Вскоре после рассвета в Пентагоне заработал русский телетайп. Это было послание Кремля. Текст был немедленно переведен и передан в оперативный зал Белого дома. Ответственные лица администрации были застигнуты врасплох, ибо это был первый случай введения в действие «горячей линии», со времени ее установления в августе 1963 года, после кубинского кризиса. В течение последующей недели происходил обмен десятками посланий. Косыгин уведомил Джонсона, что Россия против войны на Ближнем Востоке и не намерена вмешиваться в нее, если США также останутся в стороне. Косыгин дал понять, что две сверхдержавы могут сотрудничать в деле восстановления мира. Хотя Джонсону вручили послание в спальне, он тут же набросал ответ. Дин Раек уже прибыл в Белый дом.
В 5.55 секретарь по делам печати Джордж Кристиан сделал от имени Белого дома первое заявление о войне. Он сказал:
Соединенные Штаты приложат все силы, чтобы добиться прекращения военных действий и положить начало мирному развитию и процветанию всех стран
В 8.15 Раск, Макнамара, Ростоу и Кристиан присутствовали на первом официальном политическом совещании с Джонсоном. Они обсуждали перспективы сотрудничества с Советским Союзом в деле установления перемирия. Позже в то же утро Джонсон отозвал Макджорджа Банди с его поста директора фонда Форда и включил его в число ответственных за политическую линию США.
В кратком заявлении секретаря по делам печати государственного департамента Роберта Макклоски, сделанном в полдень, было сказано, что «США останутся нейтральными в помыслах, словах и действиях». Заявление было сделано по инициативе Раска и Ростоу и предварительно согласовано с ними. Но оно вызвало сильное недовольство еврейской общины и многих американских политиков; Джонсон вскоре понял, что допустил грубый политический промах.
Немного позднее, в первый день войны, репортеры спрашивали, не означает ли заявление Макклоски о нейтралитете, что Израиль брошен на произвол судьбы. Джонсон вызвал Раска и поручил ему сделать новое заявление, в котором Соединенные Штаты должны были предстать как «невоюющая сторона».
Раск заявил:
Я хочу подчеркнуть, что в любом своем значении слово «нейтральный», которое символизирует великий принцип международного права, не подразумевает безразличия, тем более безразличие недопустимо для нас, так как, подписав Устав Организации Объединенных Наций и являясь одним из постоянных членов Совета Безопасности, мы приняли очень серьезное обязательство делать все возможное для поддержания мира и безопасности во всем мире.
Разумеется, с начала и до конца конфликта все стороны, в том числе Россия, Египет и Израиль, знали, что США никогда не будут сидеть сложа руки, если над Израилем нависнет угроза уничтожения.
В палате общин Джордж Браун заявил, что главная цель Англии заключается в том, чтобы как можно скорее добиться соглашения о прекращении огня. Его заявление, что «Англия стремится к тому, чтобы не принять чью-либо сторону» в конфликте, встретило единодушное одобрение депутатов. Он уклонился от ответа на вопрос, какая страна первой начала войну. Эммануэль Шинуелл, который, как и другие парламентарии, продолжал сомневаться в исходе войны на Ближнем Востоке, предостерег, что если Совету Безопасности не удастся установить перемирие, то арабские страны могут сокрушить Израиль.
В Москву известие о начале войны поступило в 10.47 по московскому времени. Передав это важное сообщение, советское радио и органы информации в продолжение всего дня обвиняли Израиль в агрессии против ОАР. Ночью ТАСС заявило, что советское правительство осудило израильскую агрессию и потребовало от Израиля прекращения военных действий. Оно также утверждало, что советское правительство «оставляет за собой право предпринять любые шаги, которые могут потребовать обстановка».
В Объединенных Нациях Россия пыталась добиться осуждения Израиля как агрессора, тогда как Великобритания и США предложили обратиться с прямым и настоятельным призывом немедленно прекратить военные действия. Но если три великие державы поступали в соответствии с принципами своей политики, то четвертая великая держава – Франция – не в первый раз за последние годы поразила всех политических ясновидцев.
Ожидали, что она не изменит своему прежнему произраильскому курсу: фактически израильские военно-воздушные силы были укомплектованы самолетами французского производства. Когда вести о войне достигли Парижа, французское общественное мнение среагировало на них стихийным изъявлением симпатии к Израилю. Даже правые, придерживавшиеся традиции антисемитских взглядов, проснулись на другой день страстными сионистами. Ветераны кампании «За французский Алжир» прошли парадным маршем по бульварам, скандируя «Израиль победит» в том же самом ритме, в каком они некогда выкрикивали «Алжир французский». Но французское правительство хранило многозначительное молчание, несмотря на произраильские демонстрации.