Шестнадцать карт (роман шестнадцати авторов)
Шрифт:
Я промолчал, подумав, что мой случай не самый ужасный.
— Ай! — женщина за дверью вскрикнула еще раз. — Больно!
— Да расслабишься ты, наконец? — заорал звереподобно врач. — Все нервы мне извела.
— Не могу я расслабиться! — заплакала женщина навзрыд. — Двоих детей без мужа воспитала! Всю жизнь себя держала, как в кулаке!
— Скажите, что я крайний, — попросил я у соседа по банкетке.
Чтобы не слушать интимных признаний, которые становились достоянием всей живой очереди, я поплелся в туалет. Я собирался, пока есть
Туалет сверкал новеньким кафелем. Взглянув в зеркало, я увидел приблизительную копию своего лица. Копию, сделанную мной сегодняшним с меня вчерашнего. Говорят, лицо никогда не повторяется, говорят, нельзя войти в одно и то же лицо, как нельзя войти в одну и ту же реку дважды.
Я провел пальцами от виска до подбородка. Слегка пропитое, распухшее, с красными прожилками лицо уже немолодого человека. Куда приведет меня мое “я”?
Тщательно замыв низ штанин и сполоснув руки, я вернулся на место.
Получилось так, что очередь после женщины со сложным переломом рассосалась быстро. В коридоре мы остались вдвоем с мужичком.
— И долго ты проторчал на улице без ботинок? — спросил я его.
— Считай, сутки!
— И никто не остановился?
— Какой там! Ты что, я когда очухался, то стал машину ловить. А люди видят, что я без ботинок, и мимо едут. Думают, бомж пьяный. Такого в машину посадишь — так все провоняет.
— Вот народ! Сволочи, — резюмировал я, но тут же вспомнил, что сволочи — это были те, кто сволакивал убитые черной оспой, разложившиеся трупы. — Нет, не сволочи, хуже.
— А у тебя что? — перевел на меня разговор мужичишка.
— И меня грабанули. На улице сзади по башке треснули, и прощай все деньги, документы и билет на поезд.
— Командировочный, что ли?
— Ага!
— А откуда ты?
— Из Питера.
Так мы и болтали: про черствость людей, про то, что русский русскому уже не брат, пока моего соседа не пригласили в кабинет.
Вышел он из кабинета, крестясь.
— Уф, все обошлось. Слава богу, ампутировать конечности не придется. Врач сказал, еще бы чуть-чуть — и трындец моим ступням.
— Понимаю, — встал я со стула.
— Слушай! — остановил он меня. — Я тут недалеко живу. А обуви у меня совсем нет. Ты не одолжишь мне свои боты, а я минут через двадцать тебе их верну. В крайнем случае, через полчаса.
— Не вопрос, — стал я развязывать шнурки. — Только верни обязательно.
— Там такая медсестра! Людой зовут! — присел рядом со мной на корточки мужик, подняв большие пальцы ног, видимо, ему не терпелось заполучить долгожданную обувку. — Зацени!
Бахилы я натянул прямо на носки. И так, шаркая полиэтиленовыми авоськами на ногах, как старик, вошел в кабинет заценивать Люду.
— Смотри-ка, Петр Сергеевич, еще один “обутый”, — точно поставила диагноз пышная медсестра, не успел я переступить порог кабинета.
— Да стукнули по башке, вот хочу засвидетельствовать
— Так, посмотрим-посмотрим, — нагнул мою голову и стал теребить волосы, будто искал вшей, врач.
— Откуда ты? — спрашивал он по ходу дела.
— Из Петербурга!
— Красивый город, — посветил он фонариком мне в глаза, словно собирался увидеть в них застывший образ города с его каналами и дворцами.
— Ничего себе городишка, — согласился я.
— Тошнота, головная боль есть?
— От города? — испугался я. — Откуда вы знаете?
— Да нет, после удара по голове. А ну-ка покажи язык.
Теперь уже я стал ощупывать голову. А когда высунул язык, меня и правда затошнило.
— Сейчас сделаем ультразвуковой рентген, — сказал доктор, — пройди в соседний кабинет. Люда, сделай ему снимок черепа.
Я пошел за медсестрой, лег на какую-то установку, благо обувь снимать больше не надо было, и запрокинул голову.
Снимок был готов еще через несколько минут. Люда отнесла его доктору, и тот внимательно посмотрел его на свет.
— И что! — не выдержал я напряжения повисшего в комнате молчания.
— Знаете, что я вам скажу, молодой человек, — заметил доктор, — видите это пятно?
— Это что, гематома?
— Нет, это не лопнувший сосуд. И это никак не связано с вашей сегодняшней травмой. Вам по возвращении в Питер надо сделать томограмму.
— Это что, опухоль?
— Я не могу дать точного ответа. Обратитесь к врачу-специалисту.
В голове снова зашумело.
Встав со стула, я молча направился к выходу.
— Подождите, молодой человек, — остановил меня доктор, — поскольку вы не местный и прописаны не в Москве, сейчас положите все деньги, что у вас остались, вот сюда — на стол…
Но вместо того, чтобы что-то положить, я вернулся, взял снимок со справкой и, ни слова не говоря, опять направился к выходу.
— Вот народ пошел! — бросил то ли мне в спину, то ли медсестре в пышную грудь язвительное замечание врач. — Сволочи! На водку и то не подадут.
Вышел я из кабинета в полной прострации.
На банкетке меня ждал тот, кому я одолжил свою обувь.
— Иван! — протянул он мне руку.
— Антон! — поздоровался я в ответ.
— Твои ботинки… — протянул он другую руку.
Еще одну руку навстречу я протянуть не мог, потому что в ней у меня были снимок и справка.
— Ну, что, Антон, — сказал Иван, поставив ботинки на пол, — одевайся, поедем лечиться народными методами. Заливать наши душевные травмы лекарствами.
— Куда поедем? — безучастным голосом спросил я. Мне было все равно, куда ехать. После посещения врача я потерял всяческий смысл жизни. Все мои устремления и желания теперь казались ничтожными. За всю жизнь я так и не сделал ничего важного и серьезного. И вряд ли уже успею, если судьба не предоставит мне случай.