Шестое действие
Шрифт:
Корабельные фонари у вывески «Морского зверя» тоже горели – точно неизвестный зверь, залегший во мраке, открыл глаза. Несколько человек топталось у входа в заведение.
Но Анкрен смотрела не на них.
Еще днем Мерсер заметил скопление лодок у самых окон «Морского зверя», насколько это позволяла линия прилива. Сейчас одна из них отходила от берега и на ней поднимали парус.
– Это они. – Мерсер проследил за ее взглядом.
– Ничего, догоним. Лодок у берега полно.
Но те, кто выходил в море, приняли меры предосторожности. В этом Мерсер и Анкрен убедились, прежде чем добрались до лодок.
Публика у дверей «Морского зверя» кучковалась не просто так. Высматривали
Их было не слишком много, человек семь. Только бы не начали стрелять, подумал Мерсер. Они с Анкрен были на виду, а вот противники, в случае чего, могут укрыться от выстрелов в «Морском звере» или за его углом. Если же дело сведется к рукопашной, это не страшно. В бестолковой потасовке у дома Роуэна он не успел утомиться. И Анкрен изменила сегодня своей привычке ходить без оружия.
Это было и легче, и труднее, чем в Хонидейле. Легче, потому что столкнуться пришлось не с профессиональными наемниками, обученными убивать, а с портовой швалью. Труднее, потому что искусство портовой драки было развито в Карнионе, как нигде в империи. Только здесь, пожалуй, оно и заслуживало названия искусства. Неясно, то ли это каким-то чудом сохранившиеся боевые навыки Древней Земли, о которых ходило столько небылиц, то ли эти приемы завезли в империю матросы, пересекавшие Индийский океан.
Но Мерсеру было не до гаданий. Этим людям не обязательно было убивать его и Анкрен, достаточно было их задержать, и сделать это они могли, переломав, например, им ноги. На ударах ногами и подсечках строилось большинство местных приемов, и тот, у кого были крепкие башмаки, подбитые гвоздями, нередко имел преимущество перед тем, кто вооружен ножом.
Но, какие б ни были у драчуна длинные ноги, к человеку, хорошо владеющему шпагой, он подступить не может. Особенно с подрезанными жилами. Мерсеру было наплевать, что это считалось подлым и некрасивым. Он был не во дворце Убальдина, и пусть про благородные приемы рассуждают те, на кого не бросаются разом с полдюжины громил. Клинок работал, как мельница. Главное сейчас было расчистить дорогу Анкрен, чтоб она успела отвязать одну из лодок, а какую – ей лучше знать. Об этом Мерсер ей не сообщал – был уверен, что она и так понимает.
Поняла. Проскочила вперед, почти не ввязываясь в общую драку (только походя – одному подножку, другого рукояткой в висок), и, сунув клинок в ножны, сноровисто взялась за волглый канат.
Беда в том, что противники Мерсера тоже смекнули, что к чему. Двое бросились вслед за Анкрен. Еще двое валялись на песке, и один из них был по крайней мере оглушен, а с остальными тремя Мерсеру не удавалось справиться так быстро, как хотелось бы. Чернявый парень в платке, носатый, большеротый, вел себя чрезвычайно нагло. Он был самым ловким из нападавших, вооружен багром и, будь Мерсер чуть менее подвижен, сумел бы его этим багром зацепить. Или выбить шпагу. И ограничься он выбиванием шпаги, это пошло бы на пользу и ему, и его подельникам. Но ему невтерпеж было не только разоружить, но и ранить противника. И он попытался сделать это в прыжке, благо сноровка и небольшой вес позволяли. Легкость его и подвела. Мерсер, не выпуская шпагу из правой руки, перехватил чернявого левой за щиколотку и рванул его ногу вверх, так что нападавший перевернулся и ткнулся головой в песок. Больше он не трепыхался. Хотя, вероятнее всего, остался жив. Песок все же, не мостовая, удар не так силен, как должен был быть. Но Мерсера
С оставшимися противниками Мерсер расправился быстро и почти одновременно. Пробитое шпагой легкое у одного, сломанное кулаком ребро у другого – возможно, оклемаются, но мешать не будут.
К этому времени Анкрен успела вывести из строя первого из тех, кто напал на нее. Оставался второй. Но она не нанесла удара. И он тоже.
Какой-то миг, расползавшийся словно глина, они смотрели друг на друга. Каждый – словно видел призрак. Хотя человек, стоявший перед Анкрен, на бесплотного духа вовсе не был похож. Приземистый, широкоплечий, длиннорукий, в потрепанной матросской одежде, заляпанной дегтем; с физиономией, иссеченной старыми шрамами и оспинами. В потасовке с него сбили шапку, и кровавый свет фонаря отражался в дубленой лысине, окруженной редким венчиком то ли седых, то ли белобрысых волос.
– Хайден, – пробормотал он, сделав шаг назад. – Нэн Хайден… я думал, ты утопла, как все… меня одного на скалу выбросило…
– Не утопла, – хрипло сказала она. – А ты точно один? Может, еще кто выжил?
– Не… я неделю на тех скалах подыхал, пока рыбаки не сняли, никто из парней не выбрался… а как ты? Тебя же в каюте оставили…
Но она уже не обращала внимания на его слова.
– Рыбаки сняли… – Анкрен неуклюже, без следа былой ловкости вытягивала шпагу. – Это мы исправим, Рухт…
Но Рухт заметил ее движение до того, как она взялась за клинок, и успел отскочить в сторону. Без сомнения, он увидел подбегающего Мерсера и сообразил, что вряд ли с ним справится, поэтому вскочил в ближайшую лодку. Потом его осенила какая-то светлая мысль, и он, не медля, стал перепрыгивать из одной лодки в другую, благо здесь они теснились кучно, пока не нашел ту, в которой легко можно было оттолкнуться от берега, перерубив канат ножом. Что он и сделал. Поднявшись в лодке, он расхохотался.
– Нэннеке Хайден! Что, нашла себе нового кобеля? – «Нэннеке» (равно как Анкен и Нэн) было на Севере уменьшительным от «Анна», но выражало крайнюю степень презрения. – По прежнему-то недолго горевала, матросская подстилка!
Он видел, что ни у Анкрен, ни у ее спутника нет огнестрельного оружия, и это придавало ему храбрости. И совершенно напрасно.
– Сейчас я его достану, – сказал Мерсер, наводя балестр.
Анкрен не ответила.
Мерсер выстрелил. Но из-за того ли, что лодчонка плясала на волнах, или из-за темноты в Рухта он не попал, и тот радостно показал ему средний палец. Мерсер снова выстрелил – и снова промах. А продолжать стрелять нет смысла – далеко…
– Садись в лодку, – Анкрен указала на баркас, который выбрала с самого начала – крепкий, осадистый. Она поставила парус и села к рулю. Оттолкнув баркас от берега, Мерсер перелез через борт. Лодка едва покачнулась.
– Мы еще можем его догнать, – сказал Мерсер, хотя понимал, что из-за этого они упустят Венделя. Его парус уже скрылся из виду.
– Нет смысла. – Анкрен говорила ровно, но по щекам ее катились слезы.
Они отошли от берега на несколько саженей, прежде чем Мерсер понял смысл ее замечания. Анкрен вовсе не собиралась отпускать своего врага с миром. Но, промазав по гребцу, Мерсер дважды попал в лодку, и свинцовые шары пробили борт. Лодка у Рухта была хлипкой, с высокой осадкой, и ее быстро стало заливать водой. Рухт, заметив это, повернул к берегу. Он греб отчаянно, быстро, но путь ему преграждал баркас Анкрен и Мерсера.