Шестое действие

Резанова Наталья Владимировна

Но с человеком не начался припадок, а из камня не хлынули волны света. Под касавшимися его пальцами камень сохранял тот же цвет. Только сейчас Анкрен заметила знакомое ей кольцо, занявшее свое место на пальце хозяина.

Потом она ощутила толчки, напоминавшие биение крови в венах. Но как могло биться каменное Сердце?

Однако это было так. Вибрировало все: иссеченный трещинами пол, стены, свод. На миг Анкрен почудилось, что землетрясение, разрушившее виллу, вновь повторится. Но внешней дрожи не было. Здание оставалось неподвижным,

в то же время ощутимо забирая силы из воздуха, земли, камня и дерева и направляя их к единой точке.

Арвад поднялся и отступил назад.

То, что лежало на земле, уже не было камнем. Сгусток крови пульсировал, как живой… или он и был живым?.. И Анкрен показалось, что трещины в полу налились отраженным красным светом. Потом она увидела, как трещины образуют некий сложный узор… ромбы и спирали… и все они сходятся воедино.

Место пересечения. Оно находилось между человеком и камнем.

Линии Силы были словно заполнены кровью. Откуда-то Анкрен знала – может быть, ей рассказывали, а может быть, ожили неведомые ей самой воспоминания, – что когда-то, в других краях, в другом времени, их и заполняли кровью. Собственной кровью. Смерть открывает дверь, а жизнь ее закрывает…

Но здесь этого не было нужно.

Человек и камень находились на противоположных сторонах кровавого рисунка, уравновешивая его. Сердце пылало красным, и, отвечая ему, горел маленький сердечный камень в перстне. Их лучи пересеклись, и тонкий багряный ореол очертил фигуру стоявшего человека.

Он обернулся. Лицо его было страшно усталым – но не более того.

– Я мог бы остаться, – он говорил совсем тихо, как будто голос его утекал, вместе со всеми жизненными силами, туда, к месту пересечения, – если б ты захотела…

– Чтобы до конца жизни думать, что из-за меня погиб целый мир?

Он что-то еще произнес, совсем беззвучно, оставалось лишь гадать по движению губ. Обещал вернуться? Просил дождаться его? Это было бы глупо и не в его духе. Лишь потом Анкрен поняла, что он сказал. То, что всегда говорил ночью и не советовал повторять днем.

Правда, и сейчас была ночь.

Арвад Тальви шагнул вперед, туда, где змеились линии Силы.

И все исчезло. Линии, камень и человек.

Вибрации прекратились. Вернулась обморочная тишина. Анкрен была одна в пустом, давно заброшенном и наполовину разрушенном доме.

Она почти ничего не чувствовала. Только холод, неестественный для теплой карнионской ночи. И не могла даже мысленно произнести что-либо, приличествующее случаю.

Надо уйти отсюда. Иначе станет совсем плохо.

С трудом передвигая ноги, она побрела к выходу. К оружию, оставленному на полу, не прикоснулась. Не было сил. В седельной сумке должны быть другие его вещи… «аптечка» эта самая… неважно.

Почти на ощупь Анкрен выбралась из зала. В темноте она видела не лучше любого другого человека… а за руку ее теперь водить не будут. Она смутно помнила о провале

впереди и о кромке, по которой его можно было обойти.

Когда Анкрен была примерно на середине, ее столкнули вниз. Не руками, а выломанной доской.

Многолетняя привычка к опасности не замедлила сказаться. Анкрен не успела уцепиться за край, но падать она давно научилась не хуже кошки. Ни одна кость, похоже, не была сломана, несмотря на то что внизу было полно камней. Однако она была почти оглушена. Падать пришлось с порядочной высоты, и провал внизу сужался, как могила. Сырая земля сыпалась на лицо и волосы Анкрен, дышать было трудно. Она попыталась подняться на ноги и что-либо рассмотреть.

Над краем провала появился человек. Тусклое лунное мерцание, освещавшее его со спины, позволяло увидеть разворот плеч, посадку головы, оставляя в тени лицо. И все же Анкрен узнала его. В тот единственный раз, когда они виделись, она держала клинок, приставленный к его горлу. Но сейчас преимущество было на его стороне.

Единственный мужчина, которого в своей многогрешной жизни любила и которому была верна Вьерна Дюльман.

Если он пришел отомстить за женщину, принявшую ради него смерть…

– Где он?

Голос раскатился так, что земля снова посыпалась вниз. В первое мгновение Анкрен подумала, что Роуэн спрашивает о Мерсере. Но она ошиблась.

– Где Камень?

Все-таки Анкрен слишком хорошо судила о людях. Несмотря ни на что.

– Там, где его тебе не достать.

Роуэн мог бы потребовать вернуть украденное. Она бы ответила самым грубым ругательством из матросского лексикона, они бы пособачились, а за это время Анкрен придумала бы, какой морок показать, чтоб его до костей пробрало, или просто выбралась бы наверх. Но, видно, что-то в ее тоне сразу убедило его: Камень утерян навсегда.

– Тогда ты умрешь. Вы украли то, что я искал все эти годы, то, ради чего стоило жить…

Анкрен могла бы сказать, что в действительности обокрал его Вендель, но какой в этом смысл?

– Я знаю, на что ты способна. Можешь наводить какие угодно мороки. Это тебе не поможет. Потому что я на тебя не смотрю.

Этого Анкрен и опасалась. В действительности морок не способен причинить никакого вреда. Неважно, смотрел Роуэн на нее или нет. Главное, что он готов был увидеть морок. И что бы она ему ни показала, он будет знать, что это наваждение.

Роуэн тем временем принялся раскачивать каменную плиту над расселиной.

– Как славно все решится. Вы отобрали у меня Камень – получи же камень! – Роуэн истерически рассмеялся.

От рухнувшей плиты Анкрен успела увернуться. Это не составило труда. Но долго так продолжаться не могло. Наверху достаточно камней, чтобы превратить похожую на могилу расселину в настоящую могилу.

Думай, Анна Деллинг, думай! Ничего не приходит в голову… Права была матушка: дурой родилась, дурой живу и дурой умру…