Шестой грех. Меня зовут Джейн (сборник)
Шрифт:
Ее память словно застыла, как стоп-кадр, на том моменте, когда она накрывала на стол в Таином доме в ожидании прихода Алексея. Она помнила все до мельчайших подробностей: как она выкладывала еду на тарелки, расставляла фужеры, курила в нервном ожидании, спрашивая себя — может ли она надеяться на то, что Алексей ее все же любит, а не просто проводит с ней время?
Мысли ее долго не покидали этой комнаты «для свиданий». Но она все же встала с постели и, накинув халат, шатаясь, подошла к сумке. Открыла. Мерзкий кисло-чесночный дух вырвался наружу и заполнил собою ее чистенькую беленькую спальню. Вспомнилось сразу все: рыбьи, бесстрастные
Вспомнив об этом, Людмила не могла не расплакаться. Она сидела на постели и рыдала, пока память прокручивала в ее больной голове все подробности последнего свидания…
Лицо ее горело, словно Алексей даже после своей смерти продолжал хлестать ее по щекам своими ледяными ладонями.
Алексей мертв. Она это знала, потому что сама, своими глазами, видела его мертвым. С разбитой головой. И эту уродливую остроконечную статуэтку какой-то там богини, выпачканную в крови, она тоже видела на ковре и понимала, что удар нанесла именно она. Но вот кто убил Алексея — она так и не поняла. Кажется, не было никаких посторонних звуков. Ни шагов за дверью… Хотя если бы там кто-то и находился, то за этими оскорбительными и даже истеричными выкриками Алексея она бы ничего не расслышала. Да и вообще ей тогда казалось, что она улавливает лишь биение собственного сердца.
Алексея убили. А ее разве не убили?! Не растоптали? Не смешали с грязью? Не унизили так, что уж лучше умереть… Все ее старания, усилия, направленные на то, чтобы ощутить себя молодой и любимой, свелись к предъявлению ей вполне конкретного счета, обозначенного конкретными цифрами?! И как после этого жить? Как ощущать себя живой? С одной стороны, ты замужем, но твой муж тебя не замечает, не ценит и давно уже не видит в тебе женщину. С другой — молодой любовник воспринимает тебя исключительно как существо, с которым можно переспать только за большие деньги. Разница только в том, что деньги эти надо платить мужчине!
— За час — две тысячи рублей, за ночь — восемь штук!!! — кричал, размахивая руками, взбешенный Алексей.
Сейчас, когда у нее было время все проанализировать, она пыталась вспомнить, с чего же все началось, что так взбесило его и почему он решил устроить этот тяжелый разговор именно в ту минуту, когда Людмила готовилась услышать от него слова любви.
Ответ на этот вопрос вызывал у нее ощущение жгучего стыда. Ну да, конечно, все произошло сразу же после того, как она мягко — и даже нежно — намекнула ему, что он ни разу не подарил ей ни цветочка!
…Людмила закрыла глаза и снова увидела побелевшее от злости лицо своего любовника. Господи, как же она в нем ошиблась! И с чего она вообще взяла, что он испытывает к ней, помимо «технических» сексуальных чувств, еще и человеческие — симпатию, влечение, любовь?..
Она замотала головой,
Она подошла к зеркалу. Растрепанная, с размазанной по лицу косметикой и с мешками под глазами… Что ей пришлось пережить в эту ночь? Разочарование, унижение, стыд, а потом еще и леденящий душу страх, когда она увидела его мертвым.
Затем, сидя перед зеркалом, она предалась не менее тяжелым воспоминаниям, связанным теперь уже с Таисией. Вот уж никак не ожидала она увидеть ее этой ночью! Сказала же, что уезжает куда-то, что ее не будет!
Однако она вернулась. Да не одна! С ней-то одной Людмиле было бы проще договориться. С ней был какой-то молодой мужчина. Очень красивый, интеллигентного вида. Кто он такой? И почему он говорит с акцентом? Иностранец? Да уж, ну и ситуация! Пригласила Тая в кои-то веки к себе молодого человека, а тут — нате вам, непрошеные нахальные гости в доме, пьют-гуляют, а потом еще и… труп!
Труп… Где труп Алексея? Это, пожалуй, самый важный вопрос. Как бы продолжение темы — а кто, собственно, убил его? Может, тот, кто убил, тот и спрятал тело? Закопал где-нибудь? Увез куда-нибудь подальше от Бузаева? Или… Или же Алексей вовсе и не был убит, а лишь ранен?! Очнулся, встал и ушел?..
Это было бы самым лучшим вариантом!
Постепенно в памяти ее стали проступать, как на фотобумаге, и другие подробности, причем столь же унизительные для Людмилы. Их разговор с Таисией и эта сцена, когда она собирала со стола остатки еды, посуду… Как же жалко она выглядела! Хотя как еще могла отреагировать Таисия на то, что устроила в ее доме соседка? И, главное, потом исчезла. Провела в чужом доме ночь с любовником — и испарилась… Стоп! А Таисия видела труп?
Конечно, видела. Людмила вспомнила: «Ты же отлично понимаешь, что я могу прямо сейчас вызвать милицию…»
Это — о трупе. Они увидели труп, поэтому и сказали про милицию.
И тут Людмила совершила очередную глупость. Она сказала им такое, после чего эти люди уже не простят ей ни одного ее проступка. И никогда не скажут ни одного слова в ее защиту.
«Нет, ты не станешь этого делать, поскольку труп-то находится в твоем доме». Это уже форменное свинство! Это вызов! Протест! Идиотизм! Шок! Да, она была явно не в себе, когда эдакое вымолвила. Она тем самым хотела как бы привлечь эту парочку к ответственности за смерть Алексея.
Что теперь будет? И опять же — где труп? Куда он делся?
Людмила набросила халат, подхватила сумку, принесла ее в кухню и принялась вытаскивать оттуда грязные тарелки. Остатки еды она положила в миску — для собаки. Посуду перемыла, вытерла и убрала в буфет. Затем отправилась в ванную комнату приводить себя в порядок.
Мысли ее время от времени возвращались к Георгию. Хорошо, что его нет дома, в Москве, в России! Думать о том, что произошло бы, сиди он дома, ей было просто страшно.
Но с каждой минутой тревога ее все усиливалась. Труп там был. Был! Куда он делся?! А может, это Таисия со своим приятелем его куда-нибудь дели? Но какой смысл им-то связываться со всем этим?
Что-то еще настораживало ее, она искала в своей памяти какой-то штрих, момент, показавшийся ей противоестественным каким-то… Стоп! Вот! «Как оказалась здесь эта еда? И вино?» Таисия спросила ее об этом, когда они все стояли на пороге комнаты, где совершилось убийство. А зачем она спрашивала во второй раз, когда и так уже все прекрасно знала?!