Шестой океан
Шрифт:
К полудню погода вовсе испортилась. Из низких туч посыпалась изморось. Противно набрякла одежда.
А как расходилась река! Потемнела, вспучилась волнами. Лодка с трудом продвигалась вперед. Вскоре продолжать плавание стало совсем невмоготу. Ветер бил в лицо брызгами дождя и гнал, казалось, реку вспять. Берега глухо гудели от тяжких накатов раз.бушевавшихся волн.
От холода уже ничто не спасало. Олег скорчился, вобрал голову в плечи, но не переставал следить за рекой.
Вдруг мальчик заметил, что лодка начала замедлять ход. Он повернулся к отцу.
– Спасаться надо,- ответил тот на
Виктор Сергеевич промок до нитки. Налегая сильнее на весла, он направил лодку к островку с молодым березовым гаем.
– Ставить шалаш, разводить костер!
– приказал он, вытягивая лодку на берег.
– Варить уху из сома!
– в тон отцу добавил Олег. Виктор Сергеевич улыбнулся.
– Видишь, добыча твоя и пригодилась. А ты волновался...
Вскоре островок затянуло дымом. Березник тут был густой, рослый и не продувался даже резкими порывами ветра. На костре в чугунке варилась уха. Уже был сооружен шалаш, путешественники весело разговаривали и чувствовали себя как дома. Они знали: здесь придется заночевать. Назавтра предстояло обследовать озеро Вересницу, что на юг от островка. Добираться к нему надо по небольшому ручью.
Глава четвертая
Сенатор Уолтер срочно, без предупреждения выехал в Нью-Джерси, расположенный в часе езды от главного города Штатов, на северо-востоке. Надо было неотложно побывать на заводе, узнать, как там дела, подогнать кое-кого.
Автомобиль Уолтера приземлился на заводском дворе после утреннего гудка. Никто не встретил хозяина, даже сам управляющий Чарли Пэтон, отличавшийся незаурядным прилежанием, всегда стремившийся угодить сенатору и лишний раз выказать ему свою преданность, где-то запропал.
Выйдя из кабины, Уолтер остановился. Захотелось издали полюбоваться своим детищем. В зубах сенатора - неизменная сигара, на голове - черная фетровая шляпа, в руках - суковатая массивная трость. Он внимательно осматривал высокие, уходившие вдаль рядами огромных окон корпуса. Стеклянные крыши густо задымлены, запорошены черной пылью. И все же коегде они отбрасывают солнечные лучи, а под ними нетиет да и вспыхнут сиреневыми соцветиями огни электросварки.
Любуясь заводом, Уолтер всякий раз переживал какую-то окрыленность чувство, рожденное сознанием своей силы и могущества.
Самый главный и ответственный цех завода - сборочный. Уолтер решил зайти туда, поинтересоваться, что еще надо сделать, чтобы приблизить тот долгожданный день, когда с ракетодрома на Луну, на Марс и Венеру вылетят гигантские межпланетные корабли.
Цех встретил его приглушенным гудением. Неподалеку от входа, на блестящих стальных стапелях, лежало огромное сигарообразное тело ракеты. По обе стороны суетились рабочие: одни с электросварочными аппаратами, другие-с автоматическими молотками, третьи - с измерительными приборами. Уолтер открыл дверцы ракеты и заглянул внутрь. Возле отделения двигателя группа рабочих монтировала оборудование, что-то возбужденно обсуждая. Сквозь шум автоматических аппаратов до слуха сенатора донеслись слова:
– Слышали, ребята, что делается в Советском Союзе? Да-да, я о их ракете...- кивнул головой грузный человек с маленьким чубом.
"Том Блейн",- узнал его сенатор.
– Советы обогнали нас!
– продолжал
Сенатор сжал зубы, до боли прикусил губу. "Что это? На заводе коммунисты? Куда смотрит эта свинья, Чарли? Чем он тут занимается?"
Гулко стуча тростью по бетонному полу, Уолтер заспешил обратно. В приемной управляющего никого не было. Только секретарь-машинистка что-то выстукивала на машинке.
– Где мистер Пэтон?!
– загремел Уолтер.
– Вылетел к вам. Вы же вызывали...
– Ах да...- Сенатор грузно опустился в массивное кресло.
Сидел он долго, попыхивая сигарой и ежеминутно вытирая с лица холодный пот. Волнение его, кажется, заметила даже секретарша.
Том Блейн, закончив монтаж важного узла ракеты, педнялся с пола и с заметным удовлетворением зажмурился. Что ни говори, сегодня ему повезло. Наконец Харди Пат и Роб Ридгей развязали языки. Сомнений быть не может: да, они с уважением относятся к Советам, к коммунистическим порядкам, ругают хозяина завода, недовольны жизнью. Тут и думать не приходится: они коммунисты, изменники. Он сегодня же постарается сходить к верным людям, обо всем рассказать. Собак надо посадить на цепь!
– Харди,- обратился Том к товарищу,- если меня будут искать, скажешь, что я в конторе. Пойду сверю чертежи,- закончил он, отряхивая комбинезон. Потом не спеша зашагал по цеху.
– Куда это вы? Почему гуляете?
– вдруг услышал он за спиной знакомый голос.- Уже закончили работу? О, я знаю, вы старательный человек. Оно и понятно: ради процветания Штатов лучшие люди отдают все свои силы...
Том Блейн обернулся. Перед ним стоял инженер Рендол. Том растерялся. Что за человек этот Рендол всегда смотрит на него как-то свысока, со странной, затаенной улыбкой. А сколько в нем злости, какой-то мальчишечьей задиристости. Очень уж он непонятен Тому! Но приходится мириться. Что поделаешь, Рендол - конструктор, автор проекта космической ракеты. Он целыми днями торчит в цехе, следит за всеми работами. Сам порывистый, нетерпеливый, он и другим не дает сидеть без дела.
В словах Рендола прозвучала насмешка, но Том Блейн не из таких, чтоб из-за ерунды портить отношения с начальством. Он вежливо улыбнулся и спокойно ответил:
– Иду в контору, мистер Рендол, А вы все шутите?..
Блейн повернулся и шагнул прочь. Вилли Рендол вдруг схватил его за плечо, резко повернул к себе. Том побледнел. Что это стряслось с инженером? Он ничего не мог понять. Прямо в глаза ему смотрел другой, незнакомый человек, суровый, со сжатыми челюстями.
– Что вам нужно?
– оскорбленно спросил Блейн и гневно повел широкими плечами.
Рендол опустил руку.
– Вы мутите, сэр, воду!
– Я? Для чего?
– Чтоб ловить рыбку!
– выразительно проговорил инженер.- Хочу предупредить: остерегайтесь! На небе есть бог, он все видит.
Том Блейн заморгал глазами. Пригладив свой реденький чуб, он удивленно пожал плечами:
– Я ничего не понимаю, сэр. Клянусь, ничего!
– - Я вам верю, Том. Чтобы понять, надо иметь голову.
Вилли Рендол сунул руки в карманы брюк и, смерив с головы до ног сутулую фигуру Тома, зашагал к стапелям.