Шестой сон
Шрифт:
Каролина начала красочно описывать ему, как он проходит первый слой – первую стадию сна. Дыхание Жака изменилось, стало спокойным. Вторая стадия, третья – и вот четвертая. Глаза задвигались под веками – знак того, что он крепко спит. Затылок напрягся, голова откинулась назад.
В дверях показался Франсис. Каролина шепотом пояснила мужу:
– Готово. Теперь Жак наслаждается сном в полной мере. Его шишковидная железа вырабатывает меланин из серотонина, наконец-то химические процессы в его организме пришли в норму. Он видит сны, и его организм
Пальцы ребенка, сжимавшие подушку, начали постепенно расслабляться.
Недели следовали одна за другой. Луна и солнце поочередно сменяли друг друга на небесном своде. Глаза открывались с наступлением зари, моргали в течение всего дня, а с наступлением сумерек закрывались. Мышцы напрягались и расслаблялись.
В последующие месяцы качество сна Жака Кляйна неуклонно улучшалось.
Днем он активно пользовался своим телом и умом. Ночью позволял своему телу отдохнуть, а уму – совершенствоваться.
В мозге плелись нейроны, образуя кружева красных волокон и кустов. Крохотные разряды электрического тока превращали в идеи сигналы, полученные сетчаткой, тимпанами, обонятельными и осязательными рецепторами. Идеи становились мыслями, мысли – воспоминаниями, а воспоминания отправлялись на хранение в височные доли головного мозга.
Так формировалась его память.
Жак стал лучше запоминать тексты, математические формулы, новые слова и исторические факты. Он всюду усматривал коннотации и ассоциации, улавливал ритмы. Если до той поры его любимое место находилось в глубине класса у батареи, то теперь он переместился на несколько рядов вперед.
Параллельно он начал стремительно прибавлять в росте («Словно бонсай высвободили из слишком тесного для него горшка», – отметил врач) и перестал хватать инфекцию от сопливых учеников. Иммунная система укрепилась, и Жак больше не кашлял по утрам и не сморкался по вечерам. Его уши больше не были забиты серой, а веки не склеивались при пробуждении.
Учителя заметили его успехи, но связывали их с приемом гормона роста и витаминов. Жак, который долгое время числился среди отстающих, наконец наверстал упущенное и стал уверенным хорошистом.
Отец предложил ему попытаться побороть боязнь воды:
– Давай вместе сходим в аквапарк!
Мальчик с готовностью согласился, но, приблизившись к воде бирюзового цвета, невольно вздрогнул. А когда он коснулся воды пальцами ног, у него перехватило дыхание.
– Не бойся. Акулы в бассейне не водятся, – шутливо сказал отец.
– Да, но я не могу разглядеть дна. Мне обязательно нужно видеть дно и знать, что я до него достану, – ответил Жак, он был напряжен.
– Я рядом, я буду держать тебя, ты не утонешь.
Дно бассейна понижалось постепенно. Мальчик вошел в воду сначала по щиколотки, затем по колени и наконец по бедра. Его лицо скривилось, словно он погружался в кислоту.
– Будь молодцом, сынок. Увидишь, все будет хорошо. Нужно просто захотеть. И захотеть прямо сейчас. Решайся! Все равно когда-нибудь тебе придется
Жак с трудом перенес прикосновение ледяной воды к плавкам, даже кулаки сжал. Дети поблизости смеялись над ним: разве это нормально – в его возрасте бояться плавать!
В голове сталкивались противоречивые мысли. Желание угодить отцу боролось с внутренним убеждением, что это жидкое вещество, вполне вероятно, несет в себе страшную опасность.
Когда вода достигла уровня груди, он заорал, привлекая внимание плававших поблизости людей:
– Я НЕ ХОЧУ ТУДА! Я НИКОГДА НЕ ЗАХОЧУ ТУДА. Я НЕ ЛЮБЛЮ ВОДУ! В ГЛУБИНЕ МОГУТ ТАИТЬСЯ АКУЛЫ!
Франсис схватил сына и, перехватив грудь, погрузил в воду.
– СПАСИТЕ! Я ТОНУ! – вырвался Жак.
К ним приблизился мужчина и окликнул Франсиса:
– Вы чересчур жестоки с ребенком, не нужно было его заставлять.
– Я его отец и знаю, что делаю. Лучше займитесь своей задницей.
– Ой, я вас узнал: вы знаменитый мореплаватель Кляйн! Вам бы стоило…
– Не лезьте не в свое дело.
Не зная, как реагировать, мужчина сделал злобное лицо. Довольный произведенным эффектом, Жак продолжил в том же духе, крича в сторону:
– НА ПОМОЩЬ! ПАПА ХОЧЕТ МЕНЯ УТОПИТЬ!
Вокруг них собралась небольшая толпа. Взрослые с неодобрением наблюдали за происходящим, будучи готовыми в случае необходимости вмешаться в ситуацию.
В конце концов Франсис Кляйн сдался и, избегая победоносного взгляда сына, повел его к раздевалке.
Уходя из бассейна, Жак подумал:
«Я хочу плавать во сне, но не в реальности».
Самое сложное мгновение дня – это миг пробуждения, те несколько секунд, когда ты открываешь глаза, с трудом припоминая, кто ты и в какой момент существования (своего и мира) просыпаешься.
Теперь нужно все заново подчинить себе, включить тело, в котором ты проведешь остаток дня, включить разум с его воспоминаниями, желаниями и запрограммированным на короткий срок будущим.
Чем крепче был сон, тем тяжелее даются эти секунды возвращения.
Жак сглотнул, заново привыкая к своему телу и к своему миру и припоминая список дневных дел.
Ему было одиннадцать, и он учился в колледже. Его успеваемость была неплохой, оценки выше средних. Однако спустя несколько месяцев после начала учебного года классный руководитель вызвал его родителей:
– У Жака прекрасная память, но… простите, что говорю об этом… у него полностью отсутствует творческое начало. Он лишь повторяет, как попугай, то, чему его учат. Он преуспевает в зубрежке, в чтении наизусть, в перечислении дат или названий рек, но как только ему предлагают произвольную тему, он выдает то, что тщательно записал перед этим на уроке, не привнося ничего от себя. Мне кажется, он не решается выразить что-то, исходящее лично от него, и пользуется только своими памятью и умом.