Шестой уровень

Незнанский Фридрих Евсеевич

А теперь парень, о котором Андрей тогда же забыл, сам о себе напомнил.

Наконец-то дальнобойщики поняли, что ловить им больше нечего, не с теми связались, и пустились в трусливое бегство, опрометью понеслись к лестнице, а оттуда — врассыпную, куда глаза глядят. Лишь монтировки да цепи остались валяться на полу как напоминание о позорном поражении.

Впрочем, победители тоже не испытывали большой радости.

— Значит, Вася? — переведя дыхание, спросил белобрысого Андрей.

— Да...

— Так вот, Вася, спасибо тебе, конечно, большое, ты нас сильно

выручил, но...

— Я никуда не уйду от вас, — упрямо насупился Вася.

Андрей даже слушать не стал, резко повернулся и пошел в свой номер.

Кирюха и Венька виновато улыбнулись парню и двинулись следом за Андреем.

Гладий обогнал их и стал у Андрюхи на пути.

— Я с вами.

— Нет, — отрубил Чесноков. — Все. Пошел отсюда. Парень сложил руки на груди,

— Я с вами, — сказал он сквозь зубы. Это была странная ситуация.

Еще часа два назад Андрей уговаривал Веньку идти с ними, Кирюху он тоже уговаривал, Петьку. А вот парень сам просится...

— Мы вообще-то не на прогулку, — сказал Чесноков несколько мягче.

— Знаю.

— Мы, может быть, вообще не вернемся.

— Знаю.

— Нет, — покачал головой Андрей. — Нет, парень, мне тебя жаль. Живи.

И тогда Вася склонился к уху Андрюхи я тихо сказал:

— А я не хочу жить.

Людмила металась по комнате, как тигрица в клетке. Ее колотило от страха, она дергала себя за спадавшие на лоб кудри и, всхлипывая, жалобно пищала:

— Это из-за меня... Это я во всем виновата...

— Все хорошо, — утешал ее Веня. — Подумаешь, помахались маленько... Мы же мужчины, нам положено...

— «Помахались»! — всплеснула руками девушка, — И это тихий еврейский мальчик!

— Я не мальчик, -г- по-детски обиделся Веня.

— Ты дурак... — девушка повисла на его шее, и все тело ее обмякло. — И ты самый большой дурак в мире. А я люблю этого дурака...

— Кажется, мы здесь лишние, — шепнул ребятам Андрей. — Пошли прогуляемся.

И он бесшумно выскользнул в коридор. Кирюха же задержался на минутку, чтобы сорвать с кровати покрывало и завесить им вентиляционное отверстие.

— Это еще зачем? — оторвавшись от Людмилиных губ, спросил Венька.

— А ты хочешь, чтобы за тобой наблюдали? — лукаво подмигнул ему Барковский. — Так кто из нас извращенец?

Не успел Андрей распахнуть дверь, как перед ним снова оказался Гладий.

— Ну так шо?

— А что ты вообще умеешь? Ну кулаками махать. Это мы видели.

— Стреляю, машину вожу, с парашютом прыгал... Я в Чечне воевал.

Последний аргумент решил все. Андрей вздохнул тяжко и выговорил:

— Ладно, только жить все равно надо...

Он сейчас ненавидел себя за то, что согласился взять Васю.

Глава девятая ОПУПЕЯ

Протрезвевший штурман говорил довольно складно, почти не матерился, смотрел ясно и убедительно.

То, что он поведал, складывалось в голове у Нателлы в убойный, сверхсенсационный материал. Получалось что-то несусветное — на танкер именно напали.

Кто это был? Неизвестно, но никакой шторм, никакие рифы в гибели танкера не виноваты. Более того, штурман и остальные, как он уверял, почувствовали сильный удар и увидели вспышку. Кроме того, всякие косвенные признаки того, что дело не так ясно и чисто, как казалось поначалу, тоже были. Японцев словно бы кто-то предупредил: уже буквально через десять минут вокруг танкера было не протолкнуться от суден и судёнышек. Это, с одной стороны, здорово: сразу же помогли, а с другой стороны, почти необъяснимая оперативность.

Штурман еще рассказал про то, как капитан приказал кока выгрузить в Японии, хотя можно было пару дней потерпеть до Петропавловска (почему-то этот случай казался ему невероятно важным), и про желтую подводную лодку, но Нателле эти рассуждения показались уж слишком фантастичными, и так материала было под завязку.

Она срочно вызвала монтажеров, сразу троих; и теперь только бегала от одного к другому, давая ценные указания. А они касались в основном следующего: как можно крупнее и как можно чаще показывать разорванный (взорванный?!) край кормы. Теперь Нателла и сама видела, хотя специалистом, конечно, не была: корма не отломилась, ее оторвало. И самой Нателле уже казалось, что пора бы вставить в репортаж слово «торпеда».

Впрочем, она отдавала себе отчет в том, что неважно разбирается в военно-морском оружии, поэтому избежала прямых названий, но уж не удержалась и сказала:

— Можно с огромной долей вероятности прийти к выводу — танкер «Луч» подвергся вооруженному нападению.

Только вот кому нужен был нефтеналивной танкер — по-прежнему остается загадкой.

Материал выползал из трех минут и тянул на специальный репортаж, а то и на целую передачу. Синхрон штурмана оказался весьма кстати. Это был очевидец, это был прямой свидетель, кроме всего — специалист.

Позвонили из Москвы и спросили: когда же она перегонит пленку?

Нателла загадочно ответила:

— Перегоню, не торопитесь, вы только ахнете, когда увидите.

После этого звонить стали чаще. Пытались расспросить подробности, но Нателла была тверда: перегоним — сами увидите.

 Наконец позвонил главный: — Что ты там в прятки играешь, Нателла? Что за бомбу ты приготовила?

— Я отправляю материал через семь минут, — ответила журналистка. — Вы ведь можете его смотреть прямо из аппаратной?

— Ну ты интриганка, — добродушно рассмеялся главный. — Давай уж гони, не томи душу.

Ровно через десять минут материал через спутники пошел в Москву. А еще через пять минут снова позвонил главный:

— Ну, мать, верти дырку в погонах! Это убойно, это сенсация на все сто. Си-эн-эн уже вокруг меня вьется. Я уж не говорю про ИТАР-ТАСС. Я их, собак, заинтриговал так — трясутся мелкой дрожью.

— Так это вы интриган, а я простая исполнительница. Кстати, когда эфир?

— Так в ближайший выпуск и ставим. Ты же все равно не спишь, включай, смотри. Пустим специальным репортажем, а там глядишь — передачку сварганим, набирай материала.