Шестьсот дней и ночей в тылу врага

Емлютин Дмитрий Васильевич

Вначале нас было трое на этой базе, потом стали подходить еще. Пришел Виктор Емельянов, секретарь парткома областного управления МВД, которого мы считали погибшим, вернулся с задания Скрипкин, появился Морозов. Пора было начинать работу. Первое и главное — связь, связь и связь. Перебираю в уме явки, фамилии товарищей, их условные имена, мысленно восстанавливаю места, где заложены базы… Нет, мы начинали свою работу не на голом месте. Шесть райкомов партии, в зоне которых действовала наша группа, осторожно и настойчиво готовили ядро каждого партизанского

отряда.

Принимаю решение выслать товарища в хутор Холмецкий к первому связному Марии Кухтиной. Казалось бы, чего проще дойти до поселка, зная пароль, побывать в гостях у девушки, получить у нее нужные сведения и вернуться обратно. Но тот, кто пойдет с заданием, окажется в полосе вражеских частей, он должен миновать их посты, а вблизи населенных пунктов ему придется столкнуться с полицаями и обвести их. Да и трудно предположить, как встретит связная, что она уже перенесла и в состоянии ли идти на новые испытания. Тысячи вопросов! А задание — обычное, можно сказать, самое простое.

Я останавливаю внимание читателей на этой мысли, чтобы сказать о том, как напряженно всеми участниками партизанского подполья постигалась наука борьбы. Все давалось непосредственной практикой, сложной и опасной. И каждый наш товарищ стремился поскорей овладеть своей ролью.

Мы отравились к Марусе Кухтиной, благополучно миновали поселок Локоть, занятый эсэсовцами. Я хорошо помню субботу в октябрьский вечер 1941 года. Моросил холодный дождь. Я сидел в колхозной избе и ожидал Кухтину. Керосиновая лампа с отбитым вверху стеклом коптила. Мне очень хотелось спать, несмотря на то, что на сердце было неспокойно. Володя Морозов снимал гарь с фитиля и напевал что-то унылое.

— Да перестань ты тянуть за упокой! Дай отдохнуть людям! — поворачиваясь на широкой скамье, сказал Виктор Емельянов.

В дверь постучали, дремоту как рукой сняло. Вошла Кухтина.

— А у меня в доме гости из Брасовского отряда! — тут же доложила она после приветствия. — Вы пришли удачно.

Через десять минут мы встретились с комиссаром отряда Федоровым и сопровождавшими его партизанами. Беседа затянулась до полуночи. К утру дождь прекратился, и мы все вместе двинулись в Брасовский отряд, расположившийся в урочище «Девкина Горка». Партизаны обрадовались нам. Собравшись у костра, они внимательно слушали наши сообщения о положении дел на фронтах, о действии партизанских отрядов на Брянщине, методах борьбы на коммуникациях врага и с предателями. В тот же день партизаны решили назвать свой отряд «За Родину» и приняли присягу. Вот она:

«Я, гражданин Великого Советского Союза, верный сын героического русского народа, клянусь, что не выпущу из рук оружия, пока последний фашистский разбойник на нашей земле не будет уничтожен.

Я обязуюсь беспрекословно выполнять приказы всех своих командиров и начальников, строго соблюдать воинскую дисциплину.

За сожженные города и села, за смерть женщин и детей наших, за пытки, насилия и издевательства над моим народом я клянусь мстить врагу жестоко,

беспощадно и неустанно.

Кровь за кровь, смерть за смерть!

Я клянусь всеми средствами помогать Красной Армии уничтожать бешеных гитлеровских псов, не щадя своей крови и своей жизни.

Я клянусь, что скорее погибну в жестоком бою с врагом, чем отдам себя, свою семью и весь советский народ в рабство кровавому фашизму.

Если же по своей слабости, трусости или по злой воле я нарушу эту присягу и предам интересы народа, пусть умру я позорной смертью от руки своих товарищей».

Присягу читал комиссар отряда, а партизаны громко повторяли, затем каждый подписался.

Бюро Орловского обкома партии решило привести к присяге все сформированные отряды. От командира и комиссара принимал присягу секретарь райкома.

Из отряда «За Родину» я направился к навлинским партизанам. Проводить меня к ним вызвался командир взвода отряда Иван Григорьевич Новиков.

Мы шли всю ночь, минуя небольшие вражеские гарнизоны, оставленные в селах. К утру мы увидели между деревьями вооруженного бойца, пристально следившего за нами.

— Никак пришли! — воскликнул Новиков и знаком руки подозвал бойца.

Действительно, мы оказались в расположении первого Навлинского отряда. Нас провели в штаб, и там мы увидели секретарей райкомов партии Суслина и Максименко, председателя райисполкома Мирошина и других товарищей. Мы быстро договорились о совместных действиях, определили способы выполнения указаний штаба оперативной группы. После этого созвали собрание, и партизаны назвали свой отряд «Смерть немецким оккупантам».

На другой же день навлинцы начали боевую операцию по захвату у противника склада боеприпасов, оставленного отходящими частями 13-й армии. Склад был большой, его охраняло целое подразделение.

Партизаны напали днем, врасплох, когда бдительность врага была притуплена. Четыре пулемета, выставленные партизанами, перекрыли дорогу к складу. Гитлеровцы потеряли 70 человек убитыми и бежали, оставив четыре орудия, 70 пулеметов, две тонны тола, 18 минометов, более 100 тысяч патронов и другое вооружение. Этой операцией руководил выпускник нашей диверсионной школы Осипов и его друзья Ижукин, Чушикин и Согреев.

Вооружение и боеприпасы, захваченные у противника, поделили между десятью партизанскими отрядами.

Новые партизанские отряды появлялись и организовывались буквально каждый день.

К декабрю 1941 года в южном массиве Брянского леса дислоцировалось уже свыше двадцати партизанских отрядов, скомплектованных из актива партийных организаций и Советов Навлинского, Суземского, Брасовского, Выгоничского и Трубчевского районов.

Военнослужащий Илларион Антонович Гудзенко вместе с другими оставшимися в тылу гитлеровских войск командирами организовал два отряда: имени Ворошилова № 1 и отряд имени Ворошилова № 2, численностью 300–350 человек каждый. Ядро отрядов составляли бойцы и командиры частей Красной Армии.