Шрифт:
Лилит
”Кто не понял своего прошлого, вынужден пережить его снова”
Сиддхартха Гаутама
Лилит
«всё было
и двери чтобы входили и выходили
и люди чтобы входили и выходили»[1]
20:12. На ее профиле в соцсети замигал значок нового сообщения. Пользователь Шива порекомендовал новую песню в музыкальный альбом. «When They Come for Me»[2]. Лилит сходила на кухню, налила чашку чаю. На обратном пути задернула шторы и только потом уселась перед экраном ноута. В зеркале справа мелькнуло отражение: подсвеченное синим снизу напряженное лицо выступало из темноты, как призрак самоубийцы.
Щелчок мыши разбудил мощный вокал Честера Беннингтона. Лилит торопливо убавила звук – не хватало еще, чтобы соседи снова начали долбить в стенку. Она следила не столько за происходящим в клипе, сколько за набухающей внизу окошка голубой линией, отсчитывающей секунды. Переход случился, как всегда, на тридцать третьей. Пока мертвый певец продолжал проникновенно уверять, что когда за ним придут, его уже не будет, на мониторе открылось новое окно. Анонимный черный квадратик требовал авторизации. Пароли менялись каждую неделю. Она быстро вызвала виртуальную клаву и напечатала: Chester+Lilit=Love
Квадратик мигнул, и на весь экран выросли массивные железные ворота с грубо намалеванной цифрой «6». Указатель мышки ткнулся в красную шестерку. С нарочито жутким скрипом створки распахнулись. Вот и желанный портал. В личке уже дожидалось письмо от Шивы. Прямым текстом, никаких шифров – ресурс был защищенный. «Твоя кандидатура принята. Не отвечай на это сообщение сразу. У тебя 24 часа на раздумье. Если не подтвердишь свое решение завтра между 20:12 и 21:00, место будет отдано другому».
Рука с чашкой дрогнула у губ, горячая жидкость чуть не пролилась на подбородок. «Вот и все. У меня получилось». Лилит поставила чай на стол, крепко обхватила пальцами керамическую округлость и сидела так, пока жар, просочившийся через толстые стенки, не начал припекать кожу. Девушка сделала глубокий вдох, и расплывшиеся перед глазами строчки снова собрались на экране в слова.
«У тебя 24 часа на раздумье». Что ж, вполне разумно. Мало ли сколько психически неуравновешенных личностей подали заявки на «последний квест», может, особо и не рассчитывая на положительный ответ. Выберут таких, а они струсят, и в решительный момент не явятся на стрелку. Или все-таки приползут, чтобы потом подвести товарищей. А так у любого есть возможность пойти на попятный, не упав лицом в грязь. Все взвесить, все обдумать, не плестись на поводу у импульсивного решения, возможно, принятого в момент отчаяния.
Хотя... Ведь отбирал же Шива как-то пятерых из сотен, возможно, тысяч соискателей. Конечно, каждому, как и ей, пришлось заполнить анкету, подробно объяснив, почему желает пройти во Врата. С кем-то организатор, возможно, переписывался, задавая дополнительные вопросы, как с нею. К тому же, у Лилит было предчувствие, что Шива проверял полученную информацию. Именно поэтому она написала в анкете правду.
Игнат погиб триста девяносто четыре дня назад. Разбился при прыжке с радиомачты. Один из ребят сделал снимок через несколько минут после того, как часы Игната остановились. Она видела потом в интернете это фото. Ноги бейсера[3] вывернуты под неестественным углом, будто у замершего в танце кузнечика. Тени стоящих вокруг друзей перечеркивают его косым крестом. Говорили, он слишком поздно выбросил медузу[4]. Говорили, в тот день был сильный ветер. Еще говорили, ему не хватило опыта.
Разве
Обо всем этом Лилит написала в анкете. А то, о чем не написала, Шива, скорее всего, не узнает. И даже если узнает, то это ни на что не повлияет – работа будет сделана. Как всегда, на отлично. Завтра она подтвердит свое решение. Тогда останется только получить дату и время встречи. Навряд ли ей заранее сообщат имена остальных четырех или план прорыва. Скорее всего, организатор постарается придержать эту информацию до последнего.
Лилит вышла из почты. Еще раз пробежала глазами страницы портала, посвященные истории Врат и гипотезам об их назначении.
Объект НУФ-001[6] или попросту «Шестые врата» появился в одном из обычных Питерских дворов два года назад самым заурядным майским днем.Возник совершенно нагло между качелями и песочницей, заставив мам, выгуливающих малолетних отпрысков, усомниться в своем душевном здоровье. Фотографии из газет того времени показывали облепленные пораженными соседями железные створки, выкрашенные в заборный зеленый цвет и больше всего напоминающие двери отсутствующего гаража. Приведенный тут же текст небольшой заметки доказывал, что в первое время НУФ-001 воспринимался как любопытный курьез – то ли массовое помешательство жителей спального района, то ли чья-то бессмысленная шутка.
Врата снова всплыли в печати примерно через неделю, когда выяснилось, что убрать их с детской площадки не представляется возможным. Все попытки сдвинуть их, выкопать или срыть бульдозером не привели ни к чему, кроме поломки дорогостоящей техники. Открыть створки также никому не удалось. Возможно, впрочем, стойкие железные ворота так бы и остались проблемой местного ЖЭКа, если бы в нехорошем дворе не начали пропадать люди. Первыми исчезнувшими были рабочие строительной бригады в количестве шести человек, пытавшиеся в очередной раз убрать с глаз жильцов досадное недоразумение. Очевидцы в лице бабулек со скамейки у дома 116 рассказывали, что ворота внезапно раскрылись сами собой, и работяги попрыгали в них один за другим, а с другой стороны так и не вышли. Зачем мужики туда полезли и куда подевались, осталось старушкам неведомо. Других свидетелей происшествия не нашлось.
На этом этапе в дело вмешалась МЧС, оцепившая коварный двор и вызвавшая к объекту группу ученых. В течение следующего месяца физики-химики топтались между песочницей и качелями со своими приборами, жители окрестных домов стояли в пикете с лозунгами «Верните нам двор, а детям – детство!», а МЧСники не спали ночами, вылавливая многочисленных «сталкеров», пытавшихся прорваться к «Вратам». Кто-то, конечно, прорывался-таки, но возвращался не солоно хлебавши, в лучшем случае со снимками наглухо запертых зеленых створок.