Шейн Мирт. Откровение первое
Шрифт:
Мгновения серого марева, когда осознание окружающей действительности теряется, а тело не способно даже на минимальное мускульное усилие, и мир вновь возник вокруг них. Шейн со спутником оказались в уже знакомом ему помещении личного императорского телепортационного узла во дворце. Придя в себя, они вышли из комнаты, не встретив никого на своем пути, хотя Шейн и Свейр ощущали на себе постороннее внимание — это работала служба безопасности Императорской гвардии. Шейн мысленно сказал Свейру:
— Мы в списках допуска, нас проверили и пропустили.
Потом авари развернул перед внутренним взором карту дворца и определил, куда и
У входа стояло двое гвардейцев.
Шейн передал им ментальную метку-пропуск, и повернулся к своему адъютанту.
— Свейр, ты будешь ждать меня в приемной.
Тот молча кивнул и они вошли. Приемная Великой Герцогини не пустовала. Там за столом сидела красивая девушка-авари с сиреневого цвета глазами, которая встала при виде вошедших. И с любопытством и явной заинтересованностью во взгляде смотрела на них. Авари совершил вежливый поклон и сказал:
— Шейн Мирт, это, — он плавным жестом указал на Свейра, — мой адъютант, Свейр Тен. Великая Герцогиня ожидает меня.
Девушка, также поклонившись, представилась:
— Аннари Лер Талас, адъютант ее Светлости. Великая Герцогиня предупредила о Вас, арквендо Шейн. Проходите пожалуйста, а Ваш адъютант может подождать здесь.
Шейн благодарно кивнул и вошел в открывшуюся дверь комнат Афаниэле. Герцогиня встретила его, восседая в изящном удобном кресле, с резными ножками и высокой спинкой, обитой темно-синей бархатной тканью. На ней было легкое домашнее платье из струящейся светло-голубой ткани с искрой, перепоясанное тонким серебристым ремешком и легкие серебристые туфельки на небольшом каблучке. Ее длинные волосы были заплетены в несколько кос и искусно соединялись в изящную прическу, украшенную серебряными шнурами, и шпильками с голубыми алмазами. Но ярче алмазов на ее лице сверкали ярко-синие, с фиолетовой искрой глаза. Она плавно поднялась, когда Шейн вошел в комнату, и ответила на его низкий поклон.
— Светлого дня, Шейн, — произнесла Афаниэле глубоким и мягким голосом.
— Светлого дня, Афаниэле, — также приветствовал ее он, низко склонившись, и прижав правую руку к сердцу.
Афаниэле подошла к нему и он выпрямился, прямо смотря ей в глаза. Она улыбнулась, потом обняла Шейна за плечи и прижала к себе. Авари молчал, чувствуя себя неловко.
— Мой брат был щедр, даря нам четыре часа на общение, но все же, боюсь, нам и этого времени будет мало. Поэтому не будем его терять, — она потянула Шейна ко второму креслу в нише окна. Когда они сели, она вновь посмотрела на него своими чарующими глазами и спросила:
— Как ты все это перенес, Шейн?
Юный авари немного помолчал, потом произнес:
— В целом, хорошо. Сама мутация была довольно мучительна, — он слегка нахмурился, вспоминая, мягко говоря, неприятные ощущения, сопровождавшие перестройку организма.
— Могу представить, — женщина кивнула, — когда-то очень давно, я сама прошла подобную мутацию. Конечно, у меня не было столь кардинальных изменений, как у тебя, все же, это аварийский протокол, изначально разработанный для авари. Мы используем его для усиления наших природных способностей. Твой вариант конечно был намного жестче. — Афаниэле сочувственно посмотрела на Шейна.
Тот легко пожал плечами.
— Я справился. Дальше было уже не так тяжело.
Герцогиня кинула на него
— Я слышала от брата, от Арендиля, — уточнила она, — что у тебя проявился целый набор способностей. Причем, как утверждает он, ты еще и осваиваешь эти способности поистине огромными шагами.
Шейн вновь кивнул. Афаниэле с энтузиазмом хлопнула ладошкой по подлокотнику кресла.
— Очень интересно! Ты не мог бы продемонстрировать мне что-нибудь, пожалуйста?
— Хорошо, что ты желаешь увидеть?
— На твое усмотрение, — она улыбнулась и с ожиданием уставилась на него.
Шейн на минуту задумался, а потом решил — была не была, попробует использовать знания, которые он получил от Хранителя по управлению потоками энергии, пронизывающими Вселенную.
Шейн прикрыл глаза и расслабился, настроив дыхание. Потом открыл глаза и перешел на истинное зрение. Вычленил несколько подходящих по цвету, структуре и энергонасыщенности потоков, и стал тщательно выплетать кружево своего творения с точкой реализации в воздухе между ним и Афаниэле. Потом закольцевал и закрепил энергетический канал.
Герцогиня затаив дыхание, наблюдала широко раскрытыми глазами, как в воздухе перед ней начинает появляться некое светящееся уплотнение, постепенно приобретая форму и наполняясь цветом. Через несколько минут форма того, что создавал Шейн буквально из ничего, наконец приобрела законченные черты. И на колени Афаниэле опустился удивительный цветок, на тонком темно-зеленом стебле, с нежными, светящимися синими лепестками и яркими золотыми искрами внутри чашечки. Она неверяще смотрела на него, потом аккуратно взяла двумя руками и с восхищением стала рассматривать. Поднеся цветок к лицу, она почувствовала нежный изысканный аромат, легкими флюидами распространяющийся вокруг.
Шейн удовлетворенно смотрел на нее, любуясь точеными чертами лица и искренним восторгом в ее глазах.
— Этот цветок никогда не увянет, он всегда будет таким, потому что был создан из чистой энергии. Это мой дар тебе, бабушка. Хотя его красота никогда не сравнится с твоей. — Шейн легко поклонился.
— Это чудесно, мой мальчик, — Герцогиня встала и подойдя к одной из полочек, сняла оттуда небольшую хрустальную вазочку. Потом поставила цветок в вазе на подоконник. — Удивительное искусство! Благодарю тебя за этот дар! — Она на мгновение отвернулась от Шейна, украдкой вытерев слезу. Потом повернулась к нему вновь.
— Прости, я расчувствовалась. В последние годы я начала становиться сентиментальной. Наверное, действительно, подхожу к закату своей жизни.
Тут Шейн встал и плавно подошел к женщине, стоявшей у окна и смотревшей на цветок. Потом несмело взял ее руку и склонившись, поцеловал пальцы.
— Афаниэле, это просто цветок, крохотная часть моей благодарности. Благодарности за то, что ты дала жизнь моим предкам и мне, за то, что сразу приняла. Будучи человеком, я не чувствовал столь глубоко и полно. Теперь же для меня чувство принадлежности к роду, чувство семьи и личной поддержки перешли на совершенно другой уровень восприятия. Это не отменяет моей любви к моим родителям-людям. Я всегда буду любить их, и заботиться по мере моих возможностей. Но теперь и вы — моя семья, во мне как будто говорит голос крови. Я чувствую всех вас, когда вы рядом, словно мы одно. Когда мы далеко друг от друга, я все равно ощущаю эту связь на расстоянии, не столь остро, но столь же крепко и нерушимо.