Шхуна «Колумб» (рис. Л. Лурье)

Трублаини Николай Петрович

Глава III

МАЛЕНЬКИЙ ГОНЕЦ

На Торианитовом холме работа не прекращалась ни на минуту. За несколько дней профессор Ананьев постарел, голова его стала почти белой. Он ходил сгорбившись, опираясь на палку, но так же, как и раньше, продолжал руководить геологоразведочными работами. Особенное внимание он уделял химической лаборатории, оборудованной в маленьком деревянном бараке. Там уже был получен первый гелий, сохранявшийся в металлических и стеклянных баллонах.

Ценное оборудование,

закупленное за границей, погибло вместе с «Антопулосом» на дне моря, но на Лебедином острове было получено сообщение, что один из советских заводов принял заказ на изготовление установки и обещал выполнить его в рекордный срок. Одновременно Геологический комитет настаивал на ускорении темпов разведывательных работ и обещал в ближайшее время прислать на остров новую партию исследователей вместе с профессором Китаевым. На Торианитовом холме готовились к приему новых работников. Ставили палатки, строили зимние помещения и, по проекту профессора Ананьева, налаживали кустарное производство гелия.

В этот день Ананьев с рассвета обходил разработки, давал указания, знакомился с последними результатами работ.

Накануне окончательно подтвердилась весть о гибели его дочери вместе с пиратской подводной лодкой. Профессор видел Марка и Зорю Находку и выслушал их рассказ о Люде. По его просьбе капитан-лейтенант Трофимов устроил ему свидание с Анчем, но шпион отказался отвечать на вопросы. Так и ушел от него профессор, ничего не узнав о последних минутах своей дочери.

Командование эсминца, рыбаки, рабочие торианитовых разработок разделяли его горе, но профессор замкнулся в себе и, казалось, весь отдался работе. Его молодые друзья старались не оставлять профессора долго в одиночестве. Всю ночь незаметно для Ананьева у его палатки дежурили. Но никто не услышал оттуда ни одного стона, только до утра там горел свет, а когда Ананьев вышел из палатки, на его лице появилось несколько новых морщин.

Около полудня профессор взошел на высокий холм и окинул взглядом окрестности — остров, море, пролив и поля на материке, за проливом. Потом зорко осмотрел местность вокруг холма и вспомнил, как проводил здесь с дочерью первые изыскания и как однажды, в такой же день, они заметили вдали человека с фотоаппаратом. Профессор тяжело вздохнул и посмотрел в сторону выселка. По тропинке, соединявшей выселок с торианитовыми разработками, кто-то бежал. Не один, а трое. Какой-то малыш опередил остальных, очевидно взрослых, и, как белый клубок, катился к холму. Двое взрослых далеко отстали от малыша, но тоже бежали.

«Что случилось?» — подумал профессор. Он указал на мальчика одному из рабочих.

— Куда же это он удирает? — поинтересовался рабочий. — Напрямик сюда бежит.

Действительно, в одном месте, где тропка огибала мелкую лужицу, мальчонка, чтобы сократить путь, бросился прямо через эту лужицу, не жалея штанов и разбрызгивая на ходу воду и грязь.

— А-а-а, знакомый, — сказал рабочий. — Я этого мальчика знаю.

— Кто это?

— Сынок маячного смотрителя.

— Грицко?

— Он самый.

Теперь уже и профессор узнал мальчика, но ни он, ни рабочий

не могли сказать, кто догонял Грицка. А Грицко уже взлетел на холм, перепрыгнул через какую-то яму и куст крапивы. Ноги у него были в ссадинах, одна штанина разорвалась, лицо пылало, глаза блестели от радости. Он подбежал к профессору и упал. Мальчик так задыхался, что не мог говорить. Ананьев наклонился, поднял малыша и крикнул:

— Воды!

— Дя-дя-дядя… — промолвил, заикаясь, мальчик. — Люда жи-жи-жива… Там несут письмо от нее…

Профессор, не выпуская мальчика, почувствовал, что у него темнеет в глазах и подкашиваются ноги. Молодой рабочий поддержал его.

Глава IV

ВРЕМЯ ЗАМЕДЛЯЕТ СВОЙ БЕГ

Люда сняла телефонную трубку:

— Алло!

— Попросите командира, — едва слышно прохрипел чей-то голос.

Несколько секунд девушка молчала, потом ответила:

— Командир — я.

— Кто это? Вы с ума сошли?

— Ваша пиратская лодка захвачена. Ваш командир бежал. Старший офицер погиб. Предлагаю слушать меня, представителя Советского Союза.

Ответа не было.

— Алло! Алло! — продолжала девушка. — Кто со мной говорит?

Помолчав, тот же голос ответил:

— Машинист-электрик… Старший механик потерял сознание. Нам не хватает воздуха.

— На поверхность дано сообщение об аварии подводной лодки. Вызваны на помощь эпроновцы. Какие спасательные приборы есть в вашем распоряжении?

— У нас не работает ни один механизм, кроме телефона. Мы ничего не можем сделать.

— Продумайте еще раз получше, как можно спастись до прибытия Эпрона.

— Слушаю! — прохрипел голос.

Сообщив о захвате лодки, Люда почувствовала какое-то злое удовлетворение: пусть пираты погибнут с мыслью, что их судно — в руках советских моряков.

Раненый, слышавший из каюты весь разговор, встретил Люду вопросом, серьезно ли она заявила о захвате лодки. В голосе его слышалась насмешка.

— Да, я сказала это серьезно, — ответила девушка. — Никто не может мне помешать объявить эту лодку приобретением советского флота, и сейчас я составлю об этом письмо. Вас можно считать последним представителем командования. Вы должны подписать акт о передаче мне корабля.

Первое заявление о захвате корабля Люда сделала почти машинально, но теперь она пришла к заключению, что поступит совершенно правильно, если напишет документ о захвате. Она не знала, спасут их или нет, но была уверена, что когда-нибудь этот корабль вытащат из моря и просмотрят все документы, какие сохранятся на нем. Она поставила на стол фонарь и принялась писать. Сверху пометила число, месяц, год, а дальше написала:

«Эта подводная лодка, занимавшаяся шпионско-пиратской деятельностью, затонула…»