Шхуна, которая не желала плавать
Шрифт:
Тот факт, что это возмущение оставалось незамеченным в течение пяти дней, не значил, что о нем вовсе забыли или игнорировали. Бюро погоды США, которое являлось одним из мировых экспертов по ураганам благодаря своему длительному и трагическому опыту, стремилось определить его дальнейшее развитие. После пяти дней, когда о нем не поступало никаких сообщений, Бюро погоды решило больше не ждать. 8 сентября в 08.00 бывший бомбардировщик дальнего действия США вылетел с базы Гуантанамо на Кубе и взял курс на восток, в океан.
В 1948 году наблюдение за ураганом с воздуха было чем-то новым, необычным и очень опасным. О строении и внутренней природе штормовых циклонов,
Самолет поднялся до 15 тысяч футов в ясные и безоблачные небеса. Первый и второй пилот не видели ничего, кроме спокойных голубых вод под собой да спокойного голубого неба над головой. Оператор радара, лицо которого в свете экрана казалось зеленым, как у лешего, внимательно следил за метаниями луча на экране радара, но ни единый световой всплеск, ни единый сигнал не исказил блестящую поверхность кинескопа.
Метеоролог, тщательно следя за показаниями приборов, то и дело поглядывал на горизонт через стекло своего купола. Полет был обычный — спокойный и скучный. Слышно было, как тяжело работают четыре мотора, а далеко внизу скорее угадывался, чем виделся холодный блеск океана.
Лишь через четыре часа оператор начал замечать на своем экране слабые вертикальные сигналы.
— Что-то происходит, — сказал он по интеркому. — Похоже на полосу сильного дождя, пеленг 103 градуса, удаление 20 миль.
— Действительно, что-то есть, — ответил пилот, — посмотри-ка вперед.
Небо затягивалось дымкой под огромным перистым облаком, висящим на такой высоте, что казалось, оно парит где-то за пределами земной атмосферы. Тусклое, бледное солнце едва просвечивало из-за него. Прямо над самолетом из моря вырастала огромная полоса пурпурного цвета. Узкие длинные полосы высоких слоистых облаков начали наползать выше и ниже самолета, потоки внезапно хлынувшего дождя заливали иллюминаторы.
Самолет продолжал спокойно поглощать расстояние, а поверхность океана тем временем становилась все менее отчетливой и наконец через несколько минут вовсе потемнела и исчезла из вида. Самолет начал метаться и дрожать, словно говорил, что не хочет приближаться к пурпурной стене, которая теперь высилась у восточного горизонта, вздымаясь на высоту 20 тысяч футов.
В наушниках шести членов экипажа снова послышался голос пилота:
— Вот оно. Мы спустимся до восьми тысяч и пойдем на этой высоте. Выглядит это ужасно. Но ничего парни, давайте.
Через десять минут самолет втянуло в Змеиное Кольцо. Следующие двадцать минут все шестеро, ухватившись за что попало, удерживались в висячем положении, надеясь на удачу и мастерство командира. Пилот и второй пилот, в четыре руки, воюя со штурвалом, едва удерживали
Лица пилотов покрылись потом, пот лился ручьем по их спинам. Самолет качался, его крылья колебались, словно гибкие лезвия шпаг.
И вдруг засветило солнце. Исчез неведомо куда ветер. Самолет, обретя прежнее спокойствие, заскользил неправдоподобно плавно по своим воздушным рельсам — как в часы перед штормом.
Внизу команда видела сверкающее спокойное море, но с боков их по-прежнему окружала сплошная облачность. Они находились в центре кольца.
Пилот, расслабившись, заложил вираж, и в течение получаса они мирно и внешне беззаботно двигались с крейсерской скоростью в затаенном сердце урагана. За это время метеоролог успел закончить свою работу, а штурман определить местоположение по солнцу. Оператор радара — это был его первый полет в урагане — как зачарованный смотрел на свой экран — сплошное кольцо всплесков вокруг самолета.
— Вроде мы сидели в стеклянной бочке, прямо в ее середине, а бочка опускается в самый темный круг ада, — рассказывал он потом.
Самолет начал неуклонно терять высоту и летел уже в тысяче футов от океана. Это был не тот океан, который обычно видели множество людей. Он был белый, а не голубой. Команда не на шутку испугалась, напряженно следя за гигантскими волнами, взлетающими вверх и взрывающимися там огромными вулканами пены. Это было море, которое сошло с ума, доведенное до безумия ветром, и теперь, освободившись от него, металось в маниакальной страсти саморазрушения.
Самолет начал снова медленно подниматься, все еще находясь в спокойной зоне — центре шторма, радист без паники передавал метеорологические данные.
«ЦЕНТР УРАГАНА ОРИЕНТИРОВОЧНО ИМЕЕТ 15 МИЛЬ В ДИАМЕТРЕ, ДАВЛЕНИЕ НА 1400 ФУТАХ — 950,04 МИЛЛИБАРА, МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ В 13.45 17°00? СЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ И 47°00? ЗАПАДНОЙ ДОЛГОТЫ, ПРИМЕРНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ ДВИЖЕНИЯ 280°, СКОРОСТЬ 12 УЗЛОВ, МАКСИМАЛЬНАЯ СКОРОСТЬ ВЕТРА В ПЕРЕДНЕМ КВАДРАТЕ 130 ПЛЮС».
Поднимаясь в воздух при ярком солнечном свете, самолет начал выходить из урагана на высоте 16 тысяч футов, неуклонно набирая высоту. На высоте 25 тысяч футов команда, надевшая кислородные маски, смогла взглянуть вниз и наблюдать, как ураган движется под ними. Они видели гигантский вертикальный столб, из которого они поднимались, и окружающее его в плотной темной массе гигантское завихрение распоротого ветром облака. Тьма растекалась во все стороны до самого горизонта.
Второму пилоту пришло на ум необычное сравнение.
— Смотри, — сказал он по интеркому командиру самолета, — похоже на пластинку электропроигрывателя самого Господа Бога. Представь себе пластиночку на сотню миль в поперечнике и три мили в высоту, исполняющую мелодию, от которой лопаются барабанные перепонки.
Пилот не ответил. Его внимание сосредоточилось на крыле. Со своего места он мог сосчитать по крайней мере пятьдесят выскочивших заклепок, а морщины на деформированной обшивке говорили о том, что если к этому добавить невидимую часть крыла, то их могло быть намного больше. Ситуация не безопасная; осторожно развернув самолет, он взял курс на аэродром.