Шифр Микеланджело

Смотритель музея Медичи во Флоренции, Джанфранко Муссолини, висел над полом, болтая ногами. Огромная черная фигура, державшая его за горло одной рукой, молча усиливала хватку. Потом фигура достала пистолет, приложила его дулом к сердцу Джанфранко и нажала на cпуск.

Профессор Муссолини упал на пол и забился в агонии. В последний момент ему удалось раздеться догола, написать короткую записку, спрятать ее в надежном месте, лечь на бок, приподняться на локте и махнуть рукой… Потом наступила темнота.

Толстый

инспектор полиции Альберто Капуччино стоял над окоченевшим в вальяжной позе трупом и жевал жевачку.

– Это самое нелепое и загадочное преступление из всех, что мне доводилось видеть! – заявил он. – капрал Чиполетто! Позовите какого-нибудь умника из администрации, пусть они расскажут мне все о покойном.

Вскоре по мраморным плитам пола раздался стук каблучков. Подняв глаза, инспектор Капуччино увидел высокую, брюнетку с чувственными губами, пышными грудями, широкими бедрами и длинными ногами. На хорошеньком вздернутом носике у брюнетки были очки, что сразу же выдавало в ней настоящую ученую. Глаза ее были заплаканы, а туфли – на десятисантиметровых шпильках.

– Я руководитель архивного отдела Персефона Белуччи. – представилась она. – Покойный Джанфранко был моим дядей. Кто мог совершить это? И почему дядя находится в такой странной позе?

– Мне тоже показалось, сеньора, что поза эта неслучайна. – проворчал Капуччино. – Нам просто необходим какой-нибудь специалист по тайным знакам и символам, который смог бы разгадать эту тайну.

– Настоящий специалист на эту тему есть только один, – произнес за спиной инспектора властный голос знаменитого специалиста по кватроченто и чинквиченто Аугусто Ламборджини. – Он живет в Бостоне, США. Его зовут Эйб Пис, и он профессор конспирологии.

Профессор Эйб Пис проснулся от звонка. «Кто бы мог беспокоить меня в такой ранний час?» – подумал он, нашаривая трубку. Он никак не мог вспомнить, куда после вчерашнего пати бросил ее, а теперь голова раскалывалась и мелодия «куплетов Фауста» из знаменитой испанской оперы «Мефистофель» доносилась, казалось, отовсюду.

Трубка оказалась под репродукцией микеланджеловского «Адама», украшающей стену римской гостиницы. Посмотрев мельком на вялого, явно с похмелья первочеловека на картинке, он поразился сходству своего состояния с изображением.

– Эйб Пис! – сказал профессор, включив телефон.

– Эйб, добрый день. – ответил голос с твердым акцентом. – Вас беспокоят из Управления Флорентийской Полиции, капитан Капуччино.

– Неплохо бы. – пробормотал Пис.

– Простите?

– Ничего, продолжайте.

– У нас найден голый труп профессора Муссолини, застреленного в сердце и принявшего перед смертью очень странную позу. Вы как специалист по всяким художественным символам и заговорам должны знать, в чем тут дело. Мне порекомендовал вас Аугусто Ламборджини. Мы навели справки, узнали, что вы в Риме – и решили не упускать удачу. Если вы не возражаете, через полчаса за вами прилетит полицейский вертолет. Будьте, пожалуйста, на крыше отеля ровно в девять.

Капитан выключил связь. Бормоча что-то недовольное, профессор Эйб Пис выбрался

из-под одеяла, оказавшись стройным голубоглазым мужчиной в топорщащихся розовых плавках.

Вертолет с бело-красно-зеленым кружком на боку спустился прямо на крышу отеля. Пис уже ждал его, полоща галстуком по ветру. Из кабины выпрыгнул стройный плечистый лейтенант с закрученными вверх усами и в малиновом берете.

– Сеньор профессор? – осведомился он, подойдя к Пису и отдав честь. – Лейтенант Джованни Эспрессо – к вашим услугам! Меня послал к вам капитан Капуччино с просьбой немедленно доставить Вас к нему.

– А генерал Робуста ничего передать не просил? – съязвил Пис.

– Вы знаете генерала?! – просиял лейтенант.

Пис сказал еще что-то, но гул лопастей заглушил слова. Он проследовал за лейтенантом Эспрессо в кабину. Вертолет поднялся над старинной Пьяцца де Чипполино и отправился вдоль Тибра на северо-восток, в сторону Флоренции.

Час спустя вертолет приземлился на знаменитой площади Сан-Марко во Флоренции.

– Добро пожаловать в красивейший город Старой Европы, сеньор! – крикнул лейтенант Эспрессо, выпрыгнув вслед за Писом на старые, нагретые солнцем камни. – Перед вами – площадь Сан-Марко…

– Если не ошибаюсь, это та самая площадь, на которой передовой человек своего времени Лоренцо Медичи установил золотой столб в виде иглы, чтобы провести через ушко своего верблюда?

Пораженный осведомленностью американца, лейтенант раскрыл рот.

– Медичи – величайший деятель нашей истории, – сказал он наконец. – Этим поступком он первым сломил косность авторитарной католической церкви, утверждавшей, что будто бы легче верблюду пройти в игольное ушко, чем богатому попасть в рай.

– Медичи сделал ответный ход. – кивнул Пис. – Тем самым он поколебал абсолютную власть папы и заложил первые представления об экономическом либерализме. За это его последователей подвергали жестоким гонениям: ведь Италия чуть было не отпала от католицизма и не приняла более прогрессивные идеи! Медичи вступался за права женщин и сексуальных меньшинств, что было неприемлемо для католического священства.

– Да, да… – кивал лейтенант, ведя профессора через площадь. – Подумайте только, какой по-настоящему передовой страной была бы Италия сейчас, если бы тогда, в 15-м веке, выбрала верный путь! Но Ватикан не отдал своей власти, и вот в итоге мы прозябаем в качестве второстепенной страны где-то в Европе.

Они уже почти достигли дворца-музея, когда оттуда послышались ужасные крики.

Пис и Эспрессо бросились внутрь палаццо. Лейтенант на ходу расчехлял пистолет и рацию.

– Что? Что такое? – выкрикнул он, когда они повернули в коридор и увидели толпу над распростертым телом Муссолини. – Кто кричал?

– Это я кричала, сеньор лейтенант. – ответила бледная как полотно Персефона Белуччи. – Мы только что проводили ректальный анализ тела – и обнаружили вот эту записку!