Шифр «X»
Шрифт:
– С какой милицией?
– С нашей, польской. С нашими отечественными блюстителями порядка. Зачем ты заставляешь меня еще больше нервничать? Видишь ведь, что я и так нахожусь в состоянии истерии, так ты еще добавляешь нервотрепки.
– А ты откуда знаешь, что я действую в контакте с милицией?
– От полковника. Из-за твоей таинственности я попадаю в глупое положение.
– Мне не велели говорить тебе, – спокойно сказал он, идя в комнату. – Видимо, полковник изменил первоначальное намерение. Ну ладно, теперь ты знаешь, поэтому хватит валять дурака. Где это место? Я завтра передам
– Хорошо, – вздохнув, согласилась я. – Так и быть, скажу тебе, и отцепитесь вы все от меня. Раз и навсегда.
Я еще думала, не слишком ли это рискованно, но Дьявол уже вытаскивал атлас.
– Ну, так где?
– В Родопах, – неохотно сказала я. – На греческой территории недалеко от болгарской границы.
Очень редко можно было что-то понять по его лицу, но то выражение, которое появилось сейчас, я знала. Оно появлялось в тех редких случаях, когда при игре в бридж ему приходила выдающаяся карта, карта-чудо, о которой потом долго рассказывают друзьям в зимние вечера. Невероятная, сказочная удача! Надо было очень хорошо его знать, чтобы заметить это выражение, промелькнувшее на его лице. Он поверил!
Склонившись над картой Греции, я лихорадочно попыталась найти на ней что-нибудь правдоподобное.
– Здесь, – сказала я, показывая пальцем точку в горах. – Покойник назвал цифры и условные обозначения, которые я потом нашла на карте шефа.
– И ты не обозначила это место на карте для себя?
– Нет, это невозможно. Нужно знать расстояние в метрах. Те самые цифры.
– Какие? Что он говорил?
Я закрыла глаза, спешно пытаясь восстановить в памяти те цифры, какими были обозначены линии на карте в Родопах. Если я ошибусь, они сразу поймут, что я говорю неправду. Какое все-таки счастье, что у меня такая хорошая зрительная память!
– Все сложено… – медленно начала я. И в этот момент мне представилось, что я опять оказалась в темном промозглом подземелье, так что следующие слова я чуть не заорала изо всех сил, подняв голову к потолку, – …сто одиннадцать от двадцати девяти и тысяча тридцать два от «А», как Альберт. Опущено на глубину пятнадцать метров…
Я открыла глаза и добавила:
– Вот почему я считаю, что это спрятано в расщелине или пещере. Расстояние надо отсчитывать от определенного меридиана и определенной параллели. Здесь их нет, карта шефа более подробная.
– Сто одиннадцать чего?
– Откуда я знаю? Может, метров, а может, футов, а может, каких-то других единиц, понятия не имею. Наверное, они между собой договорились об этом. Думаю, что без карты шефа никто не сможет найти это место. Параллели и меридианы, как правило, на местности не прочерчены. На его карте они были привязаны к точкам на местности.
Он записал цифры, которые я сообщила, изо всех сил стараясь скрыть охватившее его волнение. Я наблюдала за ним со сжавшимся сердцем. Неужели это все из-за Мадлен? Да нет, он вообще не способен на такие сильные чувства. Так в чем же дело? Он был похож на человека, который долго пробыл в неволе и перед которым неожиданно раскрылись двери на свободу. И вдруг пришло прозрение.
– Я думаю, – устало сказала я, – что теперь ты можешь уже уйти от меня. Ты достиг своей цели,
– Ты хочешь этого? – спокойно спросил он.
– Хочу. Больше всего на свете не люблю недоговоренности. Ты это прекрасно знаешь. Я была бы рада, если бы ты завтра начал собираться.
– Если тебе так этого хочется, я потороплюсь, – обиженно заявил он. – Я могу забрать все свои вещи?
– А на кой черт мне твои вещи?
– Как знаешь. Я думал, что нас еще что-то связывает…
– Связывало. Шифр покойника. Ты его получил. Беги, используй.
– Хорошо, я сделаю, как ты хочешь. Завтра уйду.
Он очень хотел изобразить смертельную обиду, но у него не получилось. Сохранять на лице непроницаемое, каменное выражение – это он умел, но ему не удалось погасить блеск глаз…
Первый раз за много дней я отправилась спать спокойно, зная, что по крайней мере в эту ночь мне ничто не угрожает.
Когда телефонный звонок разбудил меня, было уже позднее утро.
– С вами будет говорить полковник Едлина, – сказал приятный женский голос. В телефоне что-то трещало, слышались какие-то помехи. Потом раздался голос полковника:
– Алло, вы меня слышите? Не могли бы вы через час приехать на кладбище в Пальмирах? Вы знаете, где это?
– Знаю, конечно, – сказала я немного озадаченная. – А что случилось?
– Мы завершаем нашу операцию, вы увидите, чем она закончится. А кроме того, вы нужны, чтобы опознать одного человека. Итак, через час в Пальмирах. До встречи!
Положив телефонную трубку, я какое-то время обдумывала услышанное. Почему полковник не назвал пароль? Такое явное пренебрежение к моим тревогам и опасениям обидело меня. Ведь сам же согласился, что для меня последние месяцы не были усыпаны розами. Я хотела туда же позвонить ему и высказать свои претензии, но у меня не было под рукой его телефона, а разыскивать через Главное управление милиции не хотелось. Да и времени не было, если я собиралась через час быть в Пальмирах. Но почему именно в Пальмирах?
Через полчаса я уже ехала. Предстояло пробиться на север через весь город. Хоть я и успела выпить чаю, но еще не совсем проснулась, что, по всей вероятности, и спасло мне жизнь.
Сразу же за Ломянками на почти пустом шоссе передо мной появился какой-то человек и взмахнул милицейским жезлом. Если бы это был просто пассажир, который просил подвезти, я наверняка бы не остановилась, так как спешила. Милицейский жезл – другое дело. Я остановила машину и подкатила к нему задним ходом.
– Я ожидаю вас по распоряжению полковника Едлины, – сказал он. – Мне поручено показать вам дорогу. Разрешите?
– Пожалуйста. А пароль он вам сообщил?
– Пароль? Нет, никакого пароля не назвал.
– Как бы мне не пришлось на него рассердиться, – пробурчала я и резко взяла с места.
До дороги, сворачивающей к Пальмирам, было недалеко. И даже настолько недалеко, сколько совсем близко, так что я, находясь еще в полусонном состоянии, с ходу проскочила ее. Когда же у меня перед глазами мелькнул указатель, я так резко затормозила, что мой спутник, который полез в карман за сигаретами, вынужден был обеими руками упереться в приборную доску. При этом у него что-то упало.