Схимники. Четвертое поколение

Дорош Сергей Васильевич

– И как?

– В общих чертах все ясно.

– Хм, и что ты скажешь про Дервиша? – заинтересовался Ловец.

– Самый бестолковый, но и самый схимник из всех.

– Ты бы полегче в словах, – прищурился мой спутник.

– О-хо-хо! – Это развеселило Механика. – Редкий момент! Вот он! Знаменитый прищур Ловца! Мало кто может похвастаться, что видел его. Большинство после этого умирали, что хвастовству весьма не способствует. Так ведь, Ловец? Я счастливчик!

– Не смей оскорблять моего учителя!

– Вот чудак-человек! Да вы там все такие дикие, в вашей степи? Я же ему комплимент сделал. Он набирал

учеников не ради какой-то цели. Брал тех, кто казался ему подходящим, чтобы принять схиму. Потому и метод у него – бестолковый. Или, если тебе так больше понравится, бессистемный. Понял?

– Ну если так, тогда прости, неправильно тебя понял. А что с Охотником?

– О-о-о! – Механик откинулся на стуле так, что тот встал на две ножки и замер, балансируя. – Охотник! Он считал себя старшим братом и наследником своего учителя. Именно потому он убил Псеглавца, который, как ему казалось, отошел от основных принципов схимы. И учеников набрал по тому же принципу, что и Схимник. Хунну Бродяга, венед Егерь, заведей Караванщик и северянин Отшельник. Последний, конечно, недотягивал до Псеглавца, но Охотник решил, что антам доверять нельзя и, вместо того чтобы брать ученика от них, нужен кто-то, кто будет следить за северянами в оба глаза. А кто подойдет лучше, чем выходец с Северной Окраины? Там антов считают исконными врагами.

– Интересная теория, – кивнул я. – Только за уши притянута.

– Это почему же?

– Бродяга не контролирует степь. Там безраздельно влияние Акына. О Егере в Венедии тоже я особо не слышал.

– А о Мятежнике? Много слышал? Меж тем он был в центре Бочажской резни. Бродяга – единственный пробой в цепи, и то не факт. У Акына влияние явное. Он слишком самолюбив. А у кого тайное? Может быть, у Бродяги. Но этого я наверняка не знаю. Пока. Ловец, не хочешь помочь разузнать?

– Вопрос цены, – пожал тот плечами.

– Думаю, договоримся. Казна Золотого Моста необъятна.

– Информация входит в цену, – поспешил добавить степняк. – Иначе не договоримся.

– Обсудим. Ну а про нашего учителя узнать не желаешь? – повернулся Механик ко мне.

– Представь себе, нет. Неведение – великое благо.

– Ну тогда я Ловцу расскажу, – усмехнулся брат. – Тем более что он неведение благом не считает. Да и в будущем это пригодится. Ведь начал-то я именно с нашего учителя, когда нашел про него кое-какие занимательные сведения.

– Это какие, интересно? – тут уж я не сдержался.

– А вот это узнаешь, когда соберутся все. Пока же скажу, что собирал он своих учеников по весьма интересному принципу. Большинство из нас либо бунтари, либо те, кто за этими бунтарями охотится.

– Разве?

– Представь себе. С тобой и Мятежником все ясно. С Атаманом – тоже. Чубы – они вообще какое-то бунтарское образование. К ним всегда мятежники всех мастей бежали. Но начнем по порядку. Первым к нему Книжник попал как раз. Ох, известный в свое время был разбойник. Он вообще из ушкуйников. И кровушки когда-то пролил – ох, немало. Наверно, больше всех нас. Против него даже дружинники боялись выходить. Дури-то у детинушки много. Топором своим щиты раскалывал, как орехи, вместе с головами. Да что там, оглоблей любого мог уложить. Потому сейчас он из всех нас самый мирный. Напился кровушки в свое время.

– Допустим, – кивнул я. – С Паучихой тоже

все ясно. Одна из лучших лазутчиц тайного сыска… вот только не знаю, какого княжества, да это и не суть важно. А такие люди всегда страдают вольнодумством.

– Дело даже не в этом. Вербуют их очень часто из бандитов. В юности наша сестра весьма попортила кровь будущим сослуживцам, в том числе и родному папочке. Роду она, можно сказать, знатного. Незаконнорожденная дочь. Ее банда держала в руках весь ночной город. Паучиха уже тогда научилась создавать тайные сети осведомителей, освоила в совершенстве маскировку. В тайном сыске ее малость пообтесали и пустили в дело. Практически она одна со своей сетью осведомителей противостояла лазутчикам Вилецкого княжества. А ты знаешь, там это – егеря, то есть парни, умеющие не только информацию разнюхать, но и вести бой в городских условиях малыми отрядами.

– Я знаю способности вилецких егерей лучше тебя.

– Не сомневаюсь. Еще бы, заполучить в послушники их воеводу.

– А ты разведал немало. Но дальше твоя цепочка рушится. Да, пять из восьми – это немало, а все же до системы недотягивает. К тому же вольнодумцы – из них лучшие схимники получаются. А от вольнодумства до мятежа – один шаг. Вот если бы еще хотя бы один мятежничек, совсем маленький, – тогда я с тобою согласился бы.

– Пират, к примеру, подойдет? – ухмыльнулся брат.

– Неубедительно, – покачал я головой. – Кто у нас, кроме тебя, остался? Близнецы? Мечтатель и Ведьма. Оба они даже моря не видели. Поверь мне.

– Они – как раз исключение. Ведьму Экспериментатор взял за острый ум и способность к просчету вариантов, которую путают со способностью предсказывать будущее. Кстати, большинство из нас попали в выводок учителя именно благодаря ее просчету наших действий. А Мечтатель просто был взят за компанию с сестрой. И оказался самым бесполезным. Я даже не знаю, где он сейчас болтается.

– Да уж, – согласился я. – Талантами он никогда не блистал. Зато гонору дурного хватало.

– Ага. – Механик хохотнул. – То с Атаманом рубку на саблях затеет, то с Книжником на руках борется. А как он однажды к Паучихе подкрадывался… Вы с Мятежником тогда ушли на месячное голодание. Помнишь?

– Как же не помнить! Месяц жить на одной воде!.. Постой. – Я вдруг понял. – Механик, не может быть. Ты был пиратом?

– А я все ждал, когда же тебя осенит. – Он вдруг сник, ссутулился еще больше. На губах появилась печальная отстраненная улыбка.

– Ты же изобретатель!

– Ага, изобретатель, – проворчал он. – Про «вороньи клювы» слышал?

– Абордажные мостики со штырями на конце, заточенными на манер гарпуна?

– Примерно. Моя придумка. Понимаешь, пираты нечасто носят доспех. С корабля на корабль прыгать неудобно при абордаже. А если оступишься и упадешь в воду – сразу на дно утянут. Вот я и придумал «клювы». Наши матросы сходились с вражеским кораблем борт к борту, а потом несколько таких помостов соединяли суда. После этого наша абордажная команда, даже в простых кольчугах, легко сминала впятеро превосходящие силы противника. Просто шли вперед стеной щитов. У противника зачастую и щитов не имелось. И пистоли тогда были не в пример слабее. Это потом я усовершенствовал формулу пороха, придумал нарезное оружие и специальные пули под него. А еще книппели.