Шиншилла
Шрифт:
– Рин, солнце, ну это же я!
– улыбнулся он, стискивая её в объятьях и неистово впиваясь в губы, которые попытались сопротивляться, но после того, как он запустил одну руку в её шевелюру, чуть потягивая за волосы, а другую опустил на грудь, умело лаская, ХеРин оттаяла и злость прошла. – Разве тебе не нравится то, что в итоге вышло?
– Но как я могу тебе доверять после этого? – с толикой сомнения нахмурилась она, сдерживая
– Неужели ты думаешь, что я способен обмануть, чтобы навредить? – ЁнГук лизнул её губы, пошло захватив рот и, когда удовлетворил свой язык, вторящий движениям члена внизу, продолжил. – Если для того, чтобы ты стала счастлива, мне нужно быть пройдохой и мерзавцем, то иной роли мне и не нужно.
– Ты самый восхитительный мерзавец на свете! – засияла ХеРин, извившись от коснувшейся её клитора руки, проникнувшей между ними.
Убыстрившись и дополнив ласки обеими руками, ЁнГук навалился на ХеРин, как набрасываются на заблудившихся в лесу волки – с целью загрызть до смерти. Но молодой человек всего лишь хотел довести любимую до яркого и незабываемого оргазма, к которому она шла, не сопротивляясь, в лавине чувств воспринимая напор и заботливую грубость ЁнГука как сладостный смысл жизни. Разве можно противостоять этому, может это не нравиться? Нет, такого наслаждения она никогда ещё не испытывала, и хотела бы, чтоб это длилось вечность.
– Гук, милый, любимый! ЁнГук! – обхватив его ногами вокруг талии, воскликнула она, и со звуком его имени на её разум нашло затмение негой. Оргазм рассыпался фонтаном через лоно по всему телу, проникая мелкой тряской даже под ногти. Из глаз потоком полились слезы освобождения, раскрепощения и господства над самой собой. ХеРин обрела свою маленькую внутреннюю свободу. – Любимый…
ЁнГук, кончивший чуть позже, излился на её обнаженный и ещё напряженный живот, от которого ногам передавались слабые судороги. Поцеловав её в веки и смахивая губами с ресниц слезы, он стал поглаживать ХеРин по волосам, прижимая к себе, но не собираясь с неё слезать. За окном подступила ранняя февральская ночь, и им давно нужно было возвращаться домой, но пока его девочка не насытится сполна открывшейся ей радостью соития, он никуда не поедет. Если, конечно, она захочет ещё…
– Любимый, - позвала она его, приходя в сознание и дыша всё ровнее.
– Да? – он поцеловал её подбородок и поднял взгляд. Её глаза распахнулись.
– Мне больше не
– Мне тоже с тобой ничего не страшно, - с полуулыбкой ответил он, растворяясь в её зрачках и теряясь там с головой. Как юный неопытный сорванец. – Страшно – это если без тебя…
Захватив её в объятья, ЁнГук перевалился на бок и вжал её в себя, трепетную и любимую, любящую и скромную, отдающуюся и берущую. Этому дому, определенно, он обязан больше, чем какому бы то ни было другому месту. Жаль переворачивать страницу, на которой было много замечательного, но когда она заканчивается на самом завораживающем моменте, то вряд ли стоит печалиться. Дальше должно быть только лучше!
Рука ХеРин обвила его, и прохладные босые ноги чуть тронули его ноги.
– Нам нужно ехать… я ещё не готовила ужин.
– Вот обязательно сейчас внедрять в такую поэтичную ситуацию такие приземленные проблемы? – театрально возмутился ЁнГук. – И после этого говорят, что это у нас, мужчин, черствые души и мы «не тонкие натуры».
– Но надо же накормить Шиллу…
– Шилла с голоду не умрет. Разогреет себе риса, попьет чаю, съест пирожные. – парень воззрился сверху вниз - хоть и из горизонтальной позиции, но всё же, - на ХеРин и приподнял брови. – Или тебе самой хочется отсюда поскорее?..
– Нет! Вовсе нет, - девушка обняла его крепче. – Я бы лежала так хоть до утра…
– Нет бы сказать «хоть вечно»! – укорил её ЁнГук. – Я бы так и сказал. А тебе лишь до утра, потому что на работу, да? Ну что ты за прагматик? Это я таким должен быть.
– Ладно, тогда… не мог бы ты повторить прагматично ещё раз то, чем мы только что занимались?
– Прагматично? – ЁнГук заинтриговано прищурился, цокнув языком, как архитектор, берущийся за проект. – Обязательно. Рационально, педантично, с полной инвентаризацией и проведя калибровку.
ХеРин засмеялась, перекатываясь на спину и зазывающе смотря на ЁнГука, характерным жестом разминающего пальцы в преддверии коварных дел. Кто бы мог ещё пару месяцев назад сказать, что в нем проснется романтик, фантазер, податливый и обходительный джентльмен? Или, проще говоря, безумно любящий мужчина.