Шипы похоти

Уиннерс Ева

Мои ноги остановились, услышав голос, зовущий меня по имени. Я слишком поздно понял, чей это был голос. Я уже собирался продолжить прогулку, когда он снова позвал меня. Я остановился, затем медленно развернулся и оказался лицом к лицу с папой моего малыша.

Иисус Христос.

— Уйти,

не попрощавшись еще раз? — насмехался он.

Мой позвоночник резко выпрямился, и я посмотрела на него.

«Есть ли еще убийства невинных женщин или детей, о которых вы хотите рассказать?» Я огрызнулся.

Его глаза сверкнули ужасающей тьмой, а челюсти сжались.

«Вы могли бы попросить объяснений», — сказал он тихим голосом. Я уже собиралась идти дальше, когда он обхватил пальцами мое запястье. Он прижал меня к месту, его глаза потемнели, как буря в ночи. «Ты беременна моим ребенком».

Эти слова покинули его с такой легкостью, как если бы узнать, что незнакомая ему женщина беременна его ребенком, было обычным явлением. Возможно, так оно и было. Боже, во что я ввязался?

Константин и безумие шли рука об руку.

— Чего ты хочешь, Константин?

"Ты."

Я сглотнул, странное чувство скрутило мою грудь. Оно проникло в мои вены и распространилось. И все это время осознание щекотало мой разум.

«Я уже говорил тебе, мы были временными». Он не ответил, просто посмотрел на меня сверху вниз. Наверное, пытается меня запугать. «Я был честен с самого начала».

"Мы женимся."

— В сотый раз нет.

Его глаза потемнели от предупреждения. «Ты беременна моим ребенком».

«Вы предполагаете. Это болезнь желудка». Вроде, как бы, что-то вроде.

Его спокойный фасад потрескался, в глазах появился гнев и черствость. Впервые с тех пор, как я встретил его, на лице Константина отразилась угроза. Это было страшнее всего,

что я когда-либо испытывал. Был ли это мужчина, казнивший женщину на коленях? Было ли это его истинное лицо?

Его челюсти сжались, и он сделал шаг вперед, возвышаясь надо мной. — Однажды я отпустил тебя, чтобы защитить тебя, — грубо сказал он. Я нахмурилась, гадая, что он имел в виду. «Я никогда не забывал тебя». С каждым словом его голос становился жестче. — Но ты, Татьяна, ты меня забыла.

Он говорил о чертовом ресторане? Мы встретились лишь на мимолетное мгновение. Сегодня у меня не хватило терпения на эту чушь.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — прошипел я, поворачиваясь, чтобы уйти.

«Мой ребенок не родится вне брака». Иллиас взял мою руку в свою и сжал ее. — Ты, черт возьми, меня понимаешь?

— Ты монстр, — выдохнула я. «Убийца».

— И как ты думаешь, какая у тебя семья?

Я вырвала руку из его хватки.

«Мои братья не казнят женщин на коленях, Илиас. Это другой вид монстров. Я не потерплю таких, как ты.

Мое дыхание стало поверхностным. Мое сердце бешено колотилось. В моих ушах гудело.

— Толкни меня, моя луна, и я погашу этот красивый синий ад в твоих глазах, — сказал он спокойным тоном.

«Должен ли я сейчас встать на колени, чтобы вы могли приставить пистолет к моей голове и нажать на курок? Это сэкономит тебе время, — так же спокойно ответил я, в то время как мое сердце бешено колотилось в груди, колотясь о ребра.

Что-то в его взгляде мелькнуло, как будто эта мысль взволновала его. «Ой, Татьяна. Я поставлю тебя на колени. Но ты будешь наслаждаться каждой минутой». Затем он оставил меня, глядя ему вслед, и его предупреждение звенело в моих ушах. Я прекрасно знал, что это не конец.

Только начало.