Широка страна моя родная
Шрифт:
Как я вижу решение проблемы, Семёнов «Анадырь» вполне можно пристроить в качестве экспедиционного судна для геологов, биологов или картографов. Разумеется, после некоторого ремонта и пополнения команды, в которой вместе с ним осталось всего три человека, вышедших два года назад в море. Но это уж как Воздвиженский решит!
Наташа за время моего отсутствия успела подружиться с соседями, и для меня стало приятной новостью, что мой подарок, купленный в Верхоречье, она примеряла вместе с платьем, которое за эти дни раскроила и сшила
То, как она отблагодарила меня за подарок, я описывать не стану. Главное – не переусердствовали и утром не опоздали на службу.
С Людмилой, как они друг другу и пообещали, перезванивались каждые два-три дня, и «сестрёнка» очень обрадовалась, когда узнала, что я вернулся. Новое место работы ей очень нравилась, и хотя пациентов по её специфике было немного, активно совала нос во все дела медсанчасти, осваивая «смежные специальности». В смысле – тонкости работы медсестёр других профилей. А в свободное время строила глазки солдатикам, для которых стала настоящей иконой, поскольку других незамужних девиц в городке пока не было. Она и была рада стараться, дурача армейскую молодёжь.
Штаты Лаборатории действительно наращивались! Васенко уже наладил обучение операторов установок Перехода, где часть курсов вели старые специалисты, некогда работавшие в Лаборатории. Пенсионеров удалось оторвать от дачных участков, лавочек перед подъездами и драгоценных внуков-правнуков возвратом к Большому Делу, которым они занимались всю жизнь. И через пару месяцев Григорий Никитич сможет полностью укомплектовать персоналом все установки. Пока же его кандидат в учителя для операторов из Межгорья готовился к Переходу, ожидая «зелёного свистка» с ТОЙ стороны, где тоже шла работа по отбору персонала.
Всё закручивалось, всё начинало катиться в нужном направлении…
Лаборатория № 1, 36 год, 14 августа, суббота, 23:20
Мы навсегда в ответе за тех, кого приручили…
За Деда, который наконец-то дождался, когда мы с Наташей вырвемся в гости в его квартиру бобыля. Как он нехотя признался, молодая женщина на небольшой фотографии, висящей в рамке над рабочим столом, его жена, погибшая во время провокации на Манчжурской границе. Больше он так и не женился.
– Зато внук с внучкой у меня есть! Скоро правнуком или правнучкой порадуют!
– А вы откуда, дед Ваня, знаете? – покраснела Наташа.
– Да это, внучка, по женщине сразу видно, когда она ребёнка носить начинает! Не понимаешь, как? Ничего, поживёшь с моё – поймёшь!
За Семёна Дежнёва, примчавшегося благодарить за поддержку, когда генерал одобрил моё предложение отправить Сёмку вместе с командой и «Анадырем» исследовать фарватеры на реках северо-запада континента и забрасывать экспедицию вглубь Срединных увалов. С зимовкой в тех местах и возвращением через год.
За экипаж баркаса, ради переоформления прав собственности на который мне пришлось ещё раз скататься в Магнитку. Осинцев уже даже первых клиентов нашёл, и по окончании очередного приближающегося тайфуна собирается
За Воздвиженского. За него трудно быть в ответе, учитывая его должность, но депутатская комиссия по расследованию обстоятельств «трагических событий 32 июня – 10 июля 36 года» наконец-то заработала, и мы с Наташей полдня провели в парламентских комитетах, отвечая на вопросы членов комиссии.
За «спецгруппу «Вымпел», с ребятами из которой мы в Магнитке снова встретились в кабинете Джавдета-Кирикарова.
За капитана Леухина, получившего на днях майорские погоны и назначенного командиром батальона. В том числе – и на основании моего рапорта о его грамотных и решительных действиях на посту командира роты.
Ну и, разумеется, за Люду Ячневу, так обрадовавшуюся новости о нашем скором приезде в Лабораторию № 1.
Слушали мы с женой по радио её интервью, в котором она упомянула и нас. Рассказывала про то, как ей интересно работать в Лаборатории.
– Я даже присутствовала при первой связи с Большой Землёй!
– А как вы при этом оказались?
– поинтересовался корреспондент, и понеслось…
– Мы с Николаем и Натальей Колесовыми упросили начальника Лаборатории, Григория Никитича Васенко, чтобы он мне разрешил.
– Так вы и с Колесовыми знакомы?
– Конечно! Я даже одни сутки у них в квартире жила! У меня тогда… возникли трудности, и Коля с Наташей не только меня приютили, но и помогли с переводом в Лабораторию. Это такие необыкновенные люди! Вы ведь даже не представляете: им целых два года понадобилось, чтобы сюда, в Советскую Республику, добраться! Там, на американском континенте с дорожными бандитами пришлось воевать, от морских чудовищ отбиваться, океан переплыть и при этом спасти потерпевших кораблекрушение. Уже здесь с беглыми заключёнными воевали, чуть во время тайфуна не погибли, нашу Лабораторию от разрушения спасли! Коля даже ранен был, когда все эти события в Советске случились.
– А они вам рассказывали про жизнь на Большой Земле?
– Конечно! И рассказывали, и кино показывали. Когда Переход начнёт работать в полную силу, и у нас наконец-то появится фильмы с Большой Земли, я обязательно снова посмотрю фильм «Титаник»!
– А про что он?
– Про любовь! Про красивую-красивую любовь! А можно я через вас привет передам?
– Колесовым?
– И им тоже. Мамочка моя любимая, братик! Не переживайте за меня, ладно? У меня всё прекрасно, я работаю, мне здесь хорошо. Я вас очень, очень люблю!
А на следующий вечер у нас зазвонил телефон, и незнакомый мужской голос произнёс в трубку:
– Ну, здорово, что ли, скотина?
– Вы, случайно, номером не ошиблись?
– Не ошибся! Передай этой мандавошке, Людке, чтобы больше не вспоминала ни мать, ни брата. Для неё их больше не существует.
– А, это ты, что ли, урод фашистский? Полусгнивший трупак Назгул?
– Трупак, говоришь? Ну-ну! Назгулы бессмертны, чтоб ты знал!
– А ты уверен в том, что мать Людмилы и её брат не хотят её видеть?