Ширван: свет и тени
Шрифт:
Заур и его сосед плотник продолжили беседу в дороге. И он Зауру поведал, что состоит в одной организации, которой оказывает материальную помощь. А что это за организация, он ему так и не сказал. Но Заур своим шестым чувством понял, весь этот разговор он вел, чтобы поделиться с ним, чтобы сбросить с себя груз обета молчания и секретности. Да к тому же ему порядком надоело вносить ежемесячные взносы в эту сомнительную организацию. Но ему пригрозили: «Если не будешь платить, убьем».
– А ты никому помощь не оказываешь, потому что получаешь мало. Вот в чем разница между моей и твоей профессией, – сказал Шаген и стал подниматься на второй
Тогда Заур особо не придал значения его словам. Но на следующий день между ними получился совсем другой разговор.
– Ты зачем здесь живешь, собирайся и уезжай. Азербайджан – это не твоя родина и не твоя земля.
– К чему такие разговоры Шаген? – спокойно отреагировал Заур. – Ты карабахский армянин, я местный житель, азербайджанец, живу в родной республике, тебе не мешаю. А ты меня гонишь и требуешь, чтобы я покинул родную землю.
– Ты знаешь, учитель, историю Азербайджана написали неправильно. Ты когда-нибудь слышал про Великую Армению?
– Нет, мы такого ни в школе, ни в институте не проходили. Но читал легенду о Давиде Сасунском.
– Значит, у Азербайджана нет истории, но скоро узнаешь.
Слова Шагена сильно задели его, и Заур стал искать ответы на эти вопросы. Неужели у нашей страны была другая история, мы этого не знали? Он успокоился после того, как узнал, кто такие армяне и почему их называют хаями. Прочитал много литературы про армянские фальсификации о Великой Армении, читал письмо Петра I об армянах и их защите в российском государстве. Но позже судьба его свела с Нагорным Карабахом. А произошло это следующим образом.
В 70-е годы старший сын Заура болел бронхитом с астматическим компонентом. Он возил его на отдых в Евпаторию, в детскую здравницу, что в Крыму, а через год с семьей поехали в Шушу. И на автобусной остановке вокзала Истису их встретила русскоязычная армянка, предложив комнату по выгодной цене. Они наняли такси и поднялись к ее дому, находившемуся выше автовокзала. Это был дом старинной постройки, толщина стен достигала двух метров. Хозяйка познакомила с мужем, сыном и дочерью. Заур с семьей отдохнули с дороги, выпили чай, который подала хозяйка. Женщины говорили в комнате, а Заур, взяв свой этюдник, вышел за ограду дома. Перед ним открывался прекрасный вид со старой заброшенной церковью. Потом Заур узнал, что это был некогда величественный собор Святого Христа Всеспасителя (Казанче). И Заур, не раздумывая раскрыв этюдник с акварельными красками, начал писать карабахский пейзаж с церковью. Позже, когда они освоились на новом месте, Заур спустился вниз, чтобы осмотреть здание церкви, находившейся в полуразрушенном состоянии, по оставшимся следам можно было заключить, что здесь шли жаркие бои в начале ХХ века. В атеистическом государстве нет места религии, и по этой причине мечети, церкви и синагоги были лишены внимания партийных советских органов. Все они находились в заброшенном состоянии и использовались не по назначению.
Хозяйку звали Шахханум, это была женщина невысокого роста, с умными глазами, любила общаться с людьми. Она имела высшее образование и работала учительницей русского языка и литературы, жаловалась, что ей не дают почетного звания «Заслуженный учитель». По договоренности с хозяйкой Заур решил дать угощение в честь их прибытия на отдых в Шушу.
В воскресный день утром на колхозном рынке, что около мечети, Заур купил три килограмма мяса годовалого ягненка, овощи
В тот памятный вечер во дворе хозяев мы сели за круглый стол, который Шахханум украсила продуктами, выращенными на карабахской земле. Посередине стола на огромном блюде дымились сочные шашлыки с помидорами и баклажанами.
Когда все заняли свои места, Шахханум встала и произнесла коронный тост: «За дружбу, за счастливую жизнь». И все, независимо от возраста, в один голос прокричали: «Ура!»
В тот вечер Заур с семьей провели очень хороший летний вечер за ужином. Им очень понравилось у Шахханум. Через неделю к нам присоединилась еще одна семья из Агдамского района. Нового знакомого звали Севиндик, они семейно вышли на Джыдыр дюзу, где армянин Григорьян сделал снимки на память. В знак первого знакомства Севиндик пригласил Заура с семьей на кебаб в местечко, называемое Чыраг булагы.
Вечером проехали на машине и, углубившись в лес, поднялись к местечку, где были установлены светильники, а неподалеку стоял мангал и работники общепита. Гости сели за длинный стол, на который сначала принесли чурек и лаваш, фатир, а потом овощи, прохладительные напитки, вино, водку и шампанское. Севиндик работал заместителем директора профтехучилища, и для роста его карьеры не было никаких препятствий. Заур с семьей хорошо отдохнул в Шуше и вернулся в Ширван.
Из беседы с Шахханум Заур узнал, что ее муж является сыном того самого кровожадного дашнака Лалояна, который вырезал тысячи мирных азербайджанцев в далеком марте 1918 года, когда был совершен геноцид против азербайджанского народа. Потомок Лалояна был невысокого роста тощий армянин, говоривший только на родном языке, он был скрытный и уходил от общения с людьми. Вся семья была покрыта тайнами, о которых никто не знал и не догадывался. Это был своего рода бирюк в овечьей шкуре. Заур тоже старался не заводить с ним разговор, а вот сын его, Сергей, наоборот, был контактным парнем. И он общался каждое утро с семьей Заура.
Летом 1979 года к Зауру в гости пришел его друг, Зорик. На то время у него родились один за другим три сына, с перерывами. Друзья были одни, и он рассказал Зауру об отпуске, проведенном в доме отдыха Владикавказа.
– У меня все было нормально, – рассказывал Зорик. – Но при обследовании кардиолог сказал, что у меня стало развиваться сердечнососудистое заболевание. К тому же горный климат Владикавказа отрицательно повлиял на мое здоровье, и я срочно вернулся домой.
– Тебе нужно срочно лечиться, – посоветовал ему Заур. – Поезжай в Баку, ложись в кардиологический центр. Может, это тебе поможет.
– У меня нет денег, чтобы вести такое лечение, – признался он другу.
Заур хорошо знал, что Зорик с рождения страдал пороком сердца, им также страдал его младший брат Хаким. Этой болезнью страдала также их мать Тюказбан ханум. Оба брата ушли из жизни один за другим. Такова карма этой семьи, о чем Заура предупреждали мать и отец. Он и слушать не хотел об этом, потому что дружбу может разрушить только смерть одного из друзей.
Заур проводил друга, и думы о нем продолжали его волновать. Заур выходил на работу и писал статьи, и ему неожиданно на работу поступила информация о кончине Зорика. Он умер в полдень в ресторане железнодорожного вокзала, где обедал с учителем Сабиром Гезаловым. Инфаркт оказался сильнейшим и последним.
Конец ознакомительного фрагмента.