Шишки без ягод
Шрифт:
Но дело шло, и шло хорошо.
Теперь на Медвежьей Поляне постоянно работало около двухсот с лишком человек, так как количество новобранцев курсантов регулярно увеличивалось за счёт притока новичков из города, и это, не считая тех, кто постоянно здесь трудился над возведением крепости.
Как ни странно, но жёсткая и удивительно эффективная манера преподавания, представленная Корнеем, не вызвала массового отторжения у новеньких, видимо, понимавших простую истину: "Тяжело в учении, легко в бою", и приток желающих у него обучаться не оскудевал.
Но ещё большую известность Корнею принесли массовые
Начавшись как весёлое соревнование между ветеранами и новичками, подобные воинские забавы быстро переросли в регулярные занятия чуть ли не всего воинского люда, застрявшего на эту зиму в городе.
Под конец третьей недели на результат схватки даже стали делаться ставки. И если поначалу ещё на новичков Корнея ничего не ставили, ставя под большущее сомнение сам введённый неизвестно кем тотализатор, то к концу второй недели, ни у кого в городе уже не было полной уверенности, кто же победит в следующей схватке. Тем более что Корней, наученный своим прошлым опытом, всё усложнял и усложнял учебные занятия, приведя, под конец, даже матёрых ветеранов в совершенное недоумение, откуда, мол, он такое выискал, да и зачем речникам, мол, подобное умение.
Но эти упражнения давали результат и поэтому курсанты помалкивали, не обсуждая более Корнееву манеру преподавания.
Глава 9 Пьянству бой
Хоть Димон жил в Долине на всём готовом, доставляемым ему из города Сидором, но периодически он скучал, и в эти редкие светлые моменты отправлялся проветриться в гости к друзьям.
Явившийся в очередной раз по какой-то своей надобности в город, Димон подгадал как раз к позднему завтраку, чтоб не возиться самому с готовкой. И теперь, сидя вместе с Сидором за обеденным столом он со скептическим видом, написанным на его лице буквально аршинными буквами, рассматривал ту бурду, которой Маня повадилась в последнее время травить своих друзей. Этим напитком, выдаваемым ею за компот из каких-то местных сухофруктов, она теперь чуть ли не каждое утро травила своих друзей, имевших несчастье жить вместе с ней в одной землянке.
Это у неё в последнее время прорезалось нечто вроде хобби — изобретение всяческих напитков из местных, зачастую неизвестных на Земле ягод, но вот то, что порой получалось, не всегда было пригодно для питья. Хотя Маня этого категорически не признавала. — Тебе не кажется, что это пить нельзя? — Димон поднял на Маню удивлённо вопросительный взгляд. — Ты, Маш, чем народ травишь? Что они тебе сделали такого плохого, что ты их заставляешь пить эту гадость?
— Пей! — пододвинула ему чашку обратно Маша. — Это витамины, сейчас осень, надо ими на зиму запасаться.
— Что я тебе, медведь, что ли? — недовольно проворчал Димон, снова отстраняя чашку рукой. — Ты бы ещё корешков каких из земли накопала и сюда накрошила, — недовольно проворчал он.
Отставив чашку с напитком в сторону он с задумчиво мечтательным выражением, появившемся неожиданно на лице, бросил ехидный взгляд на кислую рожу Сидора, с отвращением
— А помнишь, Сидор как пьяная Машка хвасталась у амазонок в трактире, что она крутая такая, что, мол, два мужика ей прислуживают, что у неё один телохранитель, два мужа, табун лошадей и ещё что-то….
Димон наморщил лоб в мучительной попытке вспомнить что ещё там говорила Маша.
Оживившийся Сидор уже с более весёлым лицом и загоревшимися от возбуждения глазами, медленно и грозно повернулся в сторону Маши, неторопливо отставляя кружку с напитком в сторону.
— Да, да, да, да! Помню, помню, — ехидно заметил он, так сильно прищурив глаза, что они скрылись в узких щёлочках и ткнув в её сторону указательным пальцем. — А ещё я помню как она требовала кофий в постель и всячески нас третировала. Мучила, можно сказать.
— И помню что мы обещались её простить за "неправильное поведение", если она напоит нас кофием утром в постель.
— Ну, постель, положим, мы опустим, — усмехнулся он. — Но кофий по утрам вынь да положь, — грозным голосом закончил он свой монолог.
— Да! — согласился оживившийся Димон. — Без постели мы обойдёмся, но вот без кофия — никак.
— Да где ж я вам на этой планете найду кофе? — в полной растерянности Маша смотрела на сидевших за столом мужиков.
— Откуда я знаю, — удивлённо посмотрел на неё Сидор. — Кофе в землях амазонок мы пили? Пили! У князя пили? Пили! А раз так, то значит его откуда-то берут.
— Хотя, — задумчиво передёрнул он плечами. — Судя по тому какая это была гадость, то вполне может быть это был какой-нибудь цикорий, или вообще желудёвый.
— Так что, золотко, всё в твоих руках.
Сидор с откровенной насмешкой в глазах смотрел на неё. С фальшивой сочувствующей улыбкой он с сожалением развёл руками.
— Хочешь прощения — ищи кофей. Или, по крайней мере, достойный ему заменитель.
Маша, задумчиво прищурив глаза, оценивающе посмотрела на друзей.
— Кофе, говоришь? — хмыкнула она с непонятным выражением на лице. — Не боитесь?
— Кто? Мы? — ахнули в один голос Сидор с Димоном. — Маша! — Сидор схватился за сердце, весело глядя ей прямо в глаза. — Сделаешь кофей, всё прощу! Даже твои издевательства в том трактире и на дороге по землям амазонок.
— Ну ладно, — с откровенной угрозой в голосе, хмыкнула она. — Глядите, потом не пожалейте.
И тут Маня развернулась. Издевательствам еёйным над членами несчастного коллектива не было числа. Меры она тоже не знала. Чего она только не придумала и не попробовала: и рожь, и пшено, и пшеница, и рис, даже, где-то нашла. Всю зиму травила народ нещадно. Затравила всех до такой степени, что утром каждый старался пораньше встать и, даже не позавтракав, сбежать в лес, на тяжёлые физически работы по корчёвке пней. Маня, достигнутым результатом очень гордилась и утверждала, что в деле мотивации труда ей нет равных. Все с ней соглашались. Не соглашаться было просто опасно. Мстительная Маша сразу же изобретала что-то новое, что-то особенно гадостное, и с тёплой, дружеской улыбкой, подсовывала всем на испытание. Где она эти рецепты находила, не знал никто, похоже, что даже сама Маша, но изобретательности её не было границ.