Шизофрения

Голубев Денис

Выяснять причины странного паралича не было времени. Предстояло срочно решить, как поступить со взрывным устройством. Я лихорадочно искал выход.

Разминировать, или остановить таймер не стоило и пытаться - Шолот предупредил.

Взрываться самому в мои планы тоже не входило. Я - наёмный убийца, а не террорист-смертник.

Единственно что приходило на ум - если подвижность не восстановится в ближайшие минуты - забросить пакет за спины зрителей. Лучше вон туда, где стоит, держась за руку отца маленькая девочка. Поражающие

элементы с асфальта пойдут по низу. Девчонка поймает их спиной. Тела любителей индейского фольклора и взрывную волну должны экранировать.

Потом меня, конечно просчитают, но теперь нужно выжить и выиграть время. Если паралич не пройдёт, меня эвакуируют вместе с пострадавшими. Поместят в больницу, окажут помощь. Пока глуповатая и неповоротливая полиция станет разбираться в трупах и обстоятельствах, у меня появится шанс нырнуть поглубже. Отсиживаться, похоже, придётся долго. Но, это потом. Сейчас главное - правильно рассчитать время. Бросать нужно за минуту до взрыва. А лучше секунд за тридцать.

Ох, не зря у меня не лежала душа к этой работе!

Я вздрогнул, когда почувствовал чью-то руку на своём плече. Когда музыкант успел устроиться на скамейке рядом со мной я не заметил.

– Отдайте мне то, что вы принесли, - попросил он.

Вот так-то. Он знал. Почему-то меня это не удивило. А может, просто показалось не важным. Другое занимало. Ног я по-прежнему не чувствовал, а значит, удрать не получится, и поскольку брат Шолота в курсе, то прикинуться пострадавшим тоже. Сдаст. Я основательно влип!

– Если Вы отдадите мне это, - музыкант указал на пакет, - то взрыва не будет. Обещаю. Всё обойдётся.

А вот это был шанс! Возможно, парень знает, как разминировать устройство?!

– Почему сами не возьмёте?

Оставалось пять минут.

– Мне важно, чтобы бомбу отдали мне Вы.

Четыре минуты. Пора было решаться. Я пожал плечами и протянул "индейцу" пакет со взрывчаткой.

Он не стал его разминировать. Даже заглядывать внутрь не стал. Провёл пальцами, положил на колени и замер так, словно прислушиваясь к чему-то.

Всё. Конец. Я доверился сумасшедшему.

Мне удалось не показать того ужаса, который я испытывал. Ну, почти. Глаза я всё же закрыл. Убийцам умирать страшно. Они знают, как выглядит смерть. Единственно на что надеялся - всё произойдёт мгновенно.

Казалось, я просидел так не меньше часа, а взрыва всё не было. Ожидание так измотало, что я даже начал испытывать нетерпение, и наконец, не выдержав, открыл глаза.

Музыкант по-прежнему сидел рядом, а пакет куда-то подевался. Я посмотрел на часы. Стрелки показывали три минуты первого.

– Не волнуйтесь, - вновь улыбнулся брат Шолота.
– Сегодня здесь никто не умрёт. Жертвы не будет. Вам тоже ничего не грозит.

– Я не могу встать, - собственный голос показался мне чужим.

– Это пройдёт.

– Кто Вы?

Музыкант пожал плечами.

– Вас ведь

послал мой брат. Он назвал своё имя?

– Шолот.

– Шолотль. Так его зовут. А меня можете называть Кец.

Я не удержался от усмешки.

– Похоже на еврейскую фамилию. Не слишком подходит "индейцу".

– У меня нет национальности. Это имя. Сокращённое. Полное труднопроизносимо для русского, но извольте: Кецалькоатль.[2]

Я не удивился. Чувствовал уже, что мой объект - сумасшедший. А, впрочем, и заказчик тоже. Мне подфартило ввязаться в разборку двух шизофреников.

– Так звали индейского божка, - зачем-то блеснул я эрудицией, хотя стоило бы промолчать.
– И ещё, кажется, ископаемую рептилию. Крылатую.

– Ха!
– деланно возмутился Кец.
– Божка-а! Ацтеки, между прочим, считали меня вполне полноценным, и даже, могущественным богом. Впрочем, - слегка погрустнел он, - моего брата тоже.

Я всё ещё оставался беспомощным. Как станут развиваться события понятия не имел и пока просто тянул время.

– Зачем Вашему брату убивать Вас?
– спросил я.

Кец беспечно махнул рукой.

– Не меня, - он кивнул в сторону зрителей.
– Их. Меня так просто не убить, но развоплотить можно. На время. Если в этот момент будет принесена человеческая жертва, время затянется. Сегодня должно было погибнуть много людей. Я бы очень долго не смог вернуться, а в вашем, и без того сумрачном мире, стало бы ещё темней.

Он помолчал немного.

– Я ответил на Ваш вопрос. Теперь Вы ответьте. Зачем это Вам?

– Думаю, Вам известно кто я.

Кец кивнул.

– Тогда, вот Вам и ответ. Это мой бизнес.

– Нет-нет!
– затряс головой музыкант.
– Я играю и люди кидают мне деньги. Это - бизнес. Та харчевня, в которой Вы купили сосиску с булочкой - тоже чей-то бизнес. Но Вы не бизнесмен. Вы - убийца.

Я разозлился. Вот кого ненавижу, так это пропахших нафталином лицемерных моралистов!

– Вы ошибаетесь!
– возразил я чуть резче, чем было допустимо в моём положении.
– Я бизнесмен. Смысл любого бизнеса в извлечении прибыли от продажи товаров и услуг. Я подаю услуги. Мой бизнес процветает, потому что я профессионал, сильная и творческая личность, в отличие от всех тех ничтожных недоумков, которые считают себя успешными бизнесменами.

– Демагогия. Вы убиваете людей.

– Правда?
– я злился всё сильнее.
– Владелец магазина уволил с работы многодетную мать. Это было экономически выгодно, однако многодетным матерям сложно трудоустроиться. От отчаяния она повесилась. Торгаш убийца? Чёрта с два! Он уважаемый член общества. Опора государства. А ведь так, не задумываясь, поступит каждый добропорядочный лавочник, если ему будет это выгодно. И чем же все они лучше меня, а?!

Кец - или как его там - широко улыбнулся и хлопнул меня по колену. Я ничего не почувствовал.