Шкатулка хитросплетений

Брукс Терри

Конечно, они все узнают. Он им расскажет.

Бен осторожно отодвинулся от Ночной Мглы, думая о том, что произошло между рыцарем и дамой? осознавая зло, которое они по неведению себе причинили. Он помнил, как она его поцеловала. Он помнил ее прикосновение. В отчаянии он снова закрыл глаза. Как сказать ей, что все это было ложью? Как сказать, что она вовсе не его подопечная, что магия их тюрьмы обманула их, заставила решить, что их отношения совсем не такие, какими были в действительности, и они…

Он не мог додумать это до конца. Только одно было важно. Теперь, как и всегда, существовала только Ивица.

Бен встал и долго стоял в размышлении,

поскольку не был еще готов действовать. Он отошел к краю леса, пытаясь составить обрывки того, что теперь знал, в некое узнаваемое целое. Он думал о том, какой образ ему был навязан: рыцарь без прошлого и будущего, безымянный воин, защитник господина, у которого нет имени и определенного дела. Его самый страшный кошмар. То, что внушает ему самый сильный…

Страх.

И тут он понял истину, которая была скрыта от него все это время. Они тоже находятся в волшебных туманах!

Внезапно рядом с ним оказалась химера — густая тень, вышедшая из Марева. Узловатые лапы свисали с ее плеч. Химера подалась вперед.

— Что случилось? — спросила она, разглядев лицо Бена.

Он посмотрел на чудовище, пытаясь проникнуть вглубь, за уродство, за маску, созданную волшебством. И не смог.

— Я знаю, что с нами сделали, — сказал он. — Я знаю, откуда мы. Я знаю, кто мы.

Лицо химеры исказилось и застыло, глаза вспыхнули как свечи.

— Скажи мне!

Бен покачал головой, указывая на даму:

— Нам надо разбудить ее.

Они подошли к постели, и Бен, нагнувшись, дотронулся до руки дамы. Она мгновенно проснулась. Ее правильные холодные черты смягчил сон, на лице появилась улыбка.

— Мне снился ты, — заговорила она. Бен приложил палец к ее губам:

— Не говори ничего. Молчи. Сядь и выслушай меня. Мне надо сказать тебе что-то очень важное. — Бен отодвинулся от нее, чтобы она могла сесть. — Слушай внимательно. Я знаю, кто мы.

Дама мгновение смотрела на него, а потом быстро покачала головой:

— Я не хочу знать. — В ее голосе звучал страх; словно она понимала, что сейчас у нее что-то отнимут. — Какая от этого польза?

Он заставил себя говорить спокойно и ровно.

— Зная, кто мы и откуда, мы получаем возможность выбраться отсюда. Думаю, это наш единственный шанс.

— А как это получилось, что ты знаешь, а мы — нет? — огрызнулась она. Теперь она уже говорила гневно и недоверчиво.

— Мне было видение, — сказал он. — Во время сна я узнал, что с нами произошло. Нас здесь держит волшебство. Мы были посланы сюда из другого мира, нашего мира. Волшебство заставило нас забыть, кто мы такие, заставило казаться другими. Нас отправили сюда, чтобы мы вечно здесь скитались, чтобы весь остаток нашей жизни мы провели в безрезультатных попытках найти выход в свой мир. Но отсюда нельзя выбраться иначе, как только с помощью волшебства. Ты была права — лишь волшебство может нам помочь. Но сначала нам надо понять, как действует это волшебство. Чтобы этого добиться, мы должны понять себя: кто мы, откуда мы, что мы здесь делаем.

— Нет, — тихо проговорила она, отрицательно качая головой. — Не говори больше ничего.

— Я не рыцарь, — сказал он, стремясь поскорее покончить с этим трудным разговором. — Я Бен Холидей, король Заземелья.

Ее дрожащие руки метнулись к губам. Она издала сдавленный крик.

Не в силах выносить ее взгляд, Бен повернулся к химере. Чудовище смотрело на него с непроницаемым видом.

— Тебя зовут Страбон. Ты дракон, а не химера. Правда? — Он решительно повернулся к даме:

— А ты…

— Ночная Мгла! —

в ярости прошипела она. Ведьма отшатнулась от него, и ее гладкое лицо исказилось от отчаяния и осознания истины. — Холидей, что ты с нами сделал? Что ты сделал со мной, окаянный?

Бен покачал головой:

— Мы сами это сделали, каждый с самим собой. Лабиринт сделал его возможным. Волшебство отняло у нас память, когда мы были посланы сюда из Сердца. Помните? Там был мужчина со Шкатулкой. Были записки, которые мы якобы написали друг другу, — приманка, которой зарядили ловушку, куда нас заманили. Какие-то чары захватили нас и отправили сюда, в Шкатулку…

— Да, теперь я помню! — прорычал Страбон, который, несмотря на то что он теперь знал, кто он, все равно не походил на дракона. — Я помню человека и его Шкатулку и как волшебство заманило нас, словно рыбу в сеть! Какая мощь! Но зачем это сделано? Посмотри на меня! Как меня можно было настолько изменить?

Бен опустился перед ним на колени. Поляна затихла и затаилась. Казалось, их мир остановился и замер.

— Мы находимся в волшебных туманах, — тихо сказал он. — Подумай о том, какими мы кажемся. Мы стали такими, какими больше всего боялись стать. Ты — чудовище, презираемое и ненавидимое, изгнанник, на которого никто не хочет смотреть. Тебя все преследуют, обвиняя во всем, что не находит иного объяснения. И ты не можешь летать, правда? Твои крылья у тебя отняты. Разве тебя не страшила перспектива оказаться прикованным к земле? Полет всегда давал тебе возможность побега, как бы ужасно все ни оборачивалось. А здесь у тебя обманом отнято даже это. — Он помолчал. — Посмотри на меня. Я то, чем больше всего боялся стать. Я защитник короля, его избранный разрушитель, убийца его врагов, безымянный и лишенный всего, кроме боевых навыков и желания ими пользоваться. Даже мои доспехи превратились в оружие, в чудовищное явление, называемое Маревом, которое уничтожает всех врагов, угрожающих мне. Я больше всего на свете боюсь убийств, но для меня они стали реальностью.

Он замолчал, не желая добавить что-то еще. Они не знали, что он сейчас — это Паладин. Им было известно только, что Паладин служит королю. Он не скажет им всего.

— Ночная Мгла, — мягко сказал Бен, снова поворачиваясь к даме. Она сжалась, как загнанный в тупик зверек. — Чего ты боишься больше всего? Что тебя пугает? Конечно, потеря волшебства. Ты это говорила. Но есть и еще что-то…

— Молчи! — крикнула она.

— Человечность, — бросил Страбон. — Она теряет силу, когда признает, что она человек. Ее чувства делают ее слабой, они крадут у нее власть. Она не может позволить себе чувствовать. Она не смеет быть нежной и мягкой, дарить любовь…

Ночная Мгла кинулась на него, царапая ногтями морду дракона, но Бен оттолкнул ее, повалил на землю и прижал, пока она плевалась и вопила как безумная. Ночная Мгла изменилась во многих отношениях, думал он, удерживая ее. Бен никогда не сумел бы этого сделать в Заземелье: там Ночная Мгла была в десять раз сильнее его. Да, она действительно потеряла свою силу.

Наконец она затихла и отвернулась. По ее бледному лицу струились слезы.

— Я вечно буду тебя ненавидеть, — чуть слышно прошептала она. — За то, что ты со мной сделал, за то, что ты заставил меня чувствовать… И все это была ложь, чудовищный обман! Что я могла быть к тебе неравнодушна, могла полюбить тебя, могла сблизиться с тобой, как женщина сближается с мужчиной… Как я могла быть так глупа? Я вечно буду ненавидеть тебя, Холидей! Я никогда об этом не забуду.