Шкатулка императора
Шрифт:
– Ни то и ни другое, – Николай сел рядом и легко коснулся Машиной руки. – Сначала коньячку. Мастер иногда советует, чтобы снять стресс. Если будет зажим, не выспишься, а завтра у нас много дел. Возможно, тебе придется вести машину.
– Ты с ума сошел! – едва не вскрикнула она. – Я же дороги не знаю. Это чужая страна.
– Ладно, – бывший спецназовец придвинулся поближе к директрисе «Флорентино» и доверительно прошептал, – поручим Нинке. Она девчонка боевая, не забоится.
– Да, ну тебя!
– Машенька, мне тоже не терпится расспросить Варю, но сейчас ее никак нельзя тревожить. Бойца чем-то серьезным саданули. Наро считает,
– Ты серьезно?
– Вполне.
– Мистика какая-то, а как же Ниночка? – недоумевала Маша. – Может, твой мастер приврал для важности?
– Нет, – усмехнулся Николай. – Наро не тот человек. Я ему полностью доверяю. Скорее всего, Варя прикрывала малышку собой, когда схлестнулась с кем-то. У нее хватило сил и отбиться от нападавших и спрятаться в пещере. Только потом отключилась. Так бывает в бою, по себе знаю.
Они переглянулись и молча чокнулись пластиковыми стаканчиками. Коньяк разлился горячей волной, приятно успокаивая и унося прочь все тревоги и заботы. Маша блаженно прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Старый мастер был прав, накопившаяся тревога стала таять в окружавшей тишине. Блондинка загадочно улыбнулась каким-то своим мыслям и едва покачала головой, словно упрекая себя за них. Взглянув на мужчину сквозь чуть приподнятые ресницы, она молча протянула ему свой пластиковый стаканчик. Николай тоже улыбнулся и покачал головой, еще раз разливая коньяк. Они общались без слов, что так свойственно близким людям. Она беззвучно шевельнула влажными губами, и он кивнул в ответ. Коньяк скользнул куда-то внутрь к тем самым местам, что так устали от напряжения дневной суеты. Желанный покой стал наполнять тело и душу. Словно вешние воды, он хлынул на изголодавшуюся почву, пробуждая в ней дремавшие доселе порывы.
Маша лезвием ножа загасила огонек свечи. Темная южная ночь, черное пятно Мертвого моря перед отелем и удивительная тишина создавали иллюзию затерянности среди миров. Во мраке контуры их еще не загорелых лиц были едва различимы. Слова были лишними, а прикосновения более значимыми. Язык жестов, перестук сердец и учащенное дыхание в минуты уединения намного красноречивее сонетов и баллад. Лицедеи веками пытаются возродить на подмостках сцены то, что рождается в душе между мужчиной и женщиной, но это всегда останется таинством.
Она привлекла к себе сильное мускулистое тело, жаждущее мягкого тепла, и темная ночь укрыла обоих от всех шорохов и звуков, размывая границы реальности и фантазии, которыми так часто живет смертный.
Первой проснулась Ниночка. Она пробралась в гостиную, где спала Варя, и стала прислушиваться. Потом неожиданно кинулась к ней обниматься. Да так громко, что переполошила всех. Варя очнулась от долгого сна и ничего не могла сразу понять, – где она и что тут делает. Зато малышка тараторила без умолку, рассказывая о всех злоключениях, перескакивая с одной темы на другую и при этом не выпуская свою наставницу из объятий. Ее искренняя радость не могла оставить равнодушными вошедших в гостиную Машу и Николая. Было много сказано слов и предположений, но все сошлись на том, что нужно срочно ехать в больницу к бабушке.
– Только
– Это очень рискованно, – насторожился бывший спецназовец. – Если Шиман замешан как-то в нападении на вас, он рассказал о вашей гостинице, и там может быть засада.
– Я пойду одна, – не уступала девушка, – мне нужно кое-что взять из вещей.
– Варенька, – тут же вмешалась Маша, – у меня с собой кое-что есть. Подберем тебе косметику или еще что.
– Нет. Это сугубо личное.
– Варь, не ходи, – встал на сторону взрослых ребенок.
– Поверьте, – настаивала девушка, – эта вещь мне необходима.
В гостиной воцарилась тишина. Все смотрели на решительное лицо Вари, понимая, что это не простой каприз, но тревога брала верх над сомнениями. Наконец, девушка застенчиво улыбнулась и примирительно произнесла:
– Я объясню все после. Поехали. Время не ждет.
Когда «Фольксваген» припарковался у отеля «Леонардо», он показался враждебной территорией, полной опасностей. Чтобы не привлекать внимания, решили, что в номер поднимется одна Варя. На всякий случай она со своего телефона позвонила на Машин сотовый и, не прерывая разговора, положила его в нагрудный кармашек. Николай включил громкую связь на Машином аппарате, чтобы все в машине слышали происходящее. Наступила тревожная тишина, только шорох одежды и короткие фразы, которыми девушка обменивалась с персоналом и редкими встречными по дороге.
Томительно тянулись минуты, но ничего не происходило. Было отчетливо слышно, как Варя зашла в номер и что-то там искала несколько минут. Потом закрыла дверь и щелкнула ключом. Приглушенный ковром в коридоре звук ее шагов был едва различим, отчего Николай максимально прибавил громкость в телефоне. Теперь было отчетливо слышно, как после вызова заурчал лифт, и тут неожиданно прозвучал незнакомый мужской голос, да так громко, что все в салоне «Фольксвагена» вздрогнули:
– Красавица! Куда так торопишься? Сегодня жарко.
Он не договорил. Звук падающего тела и ударившейся о пол головы, словно расколовшегося арбуза, неприятно резанул слух. Николай уже рванул дверцу, чтобы выскочить на помощь, но спокойный голос Вари остановил его:
– Все хорошо, не волнуйтесь. Просто мужчина немного устал и решил прилечь.
Звонок прибывшего лифта и жужжание его дверей показались такими будничными, что трое в машине переглянулись, – так ли они поняли происходящее, а девушка уже объясняла кому-то по-английски, что с бабушкой все будет в порядке, и она как раз едет в госпиталь. Далее в наступившей тишине все слышали только шорох одежды, но когда Варя села на заднее сиденье «Фольксвагена», на нее обрушился шквал вопросов:
– Что случилось?
– Кто это был?
– Ты в порядке?
Девушка только улыбнулась в ответ, разведя руками:
– Ну, откуда я знаю. Араб какой-то лет тридцати. Меня теперь голыми руками не возьмешь. Едем к Софье Львовне. По дороге поговорим.
– Ладно, – Николай стал выруливать со стоянки.
– Ты ему врезала? – у Ниночки от восторга просто горели глазки. – Карате?
– Хатшепсут, – загадочно произнесла Варя. – Вернее, – гребень царицы Хатшепсут.
Все, недоумевая, переглянулись, даже Николай отвлекся от дороги, хотя уже вывел машину на шоссе. Понимая, что без объяснений не обойтись, девушка начала свой рассказ: