Шкатулка Люцифера
Шрифт:
– Ну это же для пользы дела! – примирительно проговорил Старыгин, поддерживая спутницу за локоть. – Кстати, спасибо – вы замечательно справились. Если бы не ваши профессиональные навыки, он бы нас, скорее всего, выпроводил…
– Удивительно, как вы это заметили! – саркастически промолвила женщина. – Кстати, я это сделала вовсе не ради вас. Просто, если вы помните, я врач, приносила клятву Гиппократа и не могу спокойно смотреть на страдания больного человека…
Она свысока взглянула на Старыгина и продолжила:
– Все-таки вы мне так и не сказали, что это за странное место?
– Это – библиотека морского картографического управления, – тихо ответил Старыгин. – Еще до революции ее перевели в этот особняк из прежнего помещения. Этот дворец принадлежал барону Крузенштерну, одному из родственников знаменитого мореплавателя. Барон был картографом, детей после него не осталось, и он завещал свой дворец картографической библиотеке.
За долгие годы руководители библиотеки собрали огромную коллекцию старинных карт и атласов, а поскольку имели соответствующие финансовые возможности, то заодно приобрели у частных коллекционеров множество уникальных старинных изданий – не только имеющих отношение к географии, но и связанных с другими областями знаний. После революции библиотеку не разорили, поскольку среди высокопоставленных большевиков было много моряков, они покровительствовали морской библиотеке. Ей передали собрания из других библиотек, в основном частных. Так и получилось, что в этом хранилище собрано огромное количество редчайших книг и гравюр…
– Почему же сейчас эта библиотека в таком ужасном упадке?
– К сожалению, виной тому научно-технический прогресс!
– Как это?
– С появлением метеорологических спутников и электронной навигации традиционная картография отошла на второй план, финансирование сократили, а потом и почти прекратили. Средств на ремонт нет, не хватает денег даже на отопление, поэтому здание на глазах разрушается. Вообще теперь эта библиотека держится только за счет слабых сил Аристарха Васильевича, ее последнего хранителя. Если с ним что-нибудь случится – библиотека обречена. Да и сейчас, как видите, она в плачевном состоянии…
За этим разговором они миновали темный коридор и оказались в просторном круглом зале, освещенном двумя огромными окнами. Когда-то этот зал был очень красив, но сейчас декоративная штукатурка стен осыпалась, из-под нее проступила неказистая основа, покрытая изморозью. Пол в зале вообще отсутствовал, через него проложили дощатый настил, под которым зияли дыры с неровными краями, ведущие в подвальное помещение.
– Осторожно, не оступитесь! – предупредил гостей Сперанский, обернувшись через плечо.
Старыгин пошел вперед, Агриппина следовала за ним.
Когда они уже были в середине помещения, откуда-то сбоку на помост выскочила огромная крыса. Она оказалась между Старыгиным и Агриппиной.
Услышав за спиной истошный вопль, Старыгин оглянулся.
Крыса сидела перед Агриппиной и нагло смотрела ей прямо в глаза.
Женщина, в ужасе глядя на нее, пятилась.
Еще немного – и она сойдет с дощатого настила и провалится в подвал…
Старыгин стремглав бросился ей на помощь. Отшвырнув ногой злобно взвизгнувшую крысу, он схватил Агриппину за руку и оттащил ее от края настила.
– Спа-па-па-сибо! –
– Значит, ничто человеческое вам не чуждо, – ответил Старыгин, заботливо поддерживая женщину под руку.
– Да что вы вообразили? – Агриппина выдернула у него руку и взглянула с прежним высокомерием. – Вы что, решили, что я боюсь крыс? Ничего подобного!
– Да что вы? – Дмитрий Алексеевич хмыкнул. – Ну, значит, это мне просто показалось…
Преодолев круглый зал, они поднялись по узкой винтовой лестнице на второй этаж и оказались перед металлической галерейкой, которая вела в высокую застекленную башню.
– Будьте осторожны! – предупредил их Сперанский, прежде чем ступить на галерею. – Галерея очень неустойчивая, часть ступеней отсутствует, так что внимательно смотрите под ноги!
Действительно, галерея раскачивалась под ногами, как корабельный трап в шторм, кроме того, в ней сквозило множество дыр, так что перед каждым шагом приходилось проверять дорогу. Старыгин пропустил Агриппину вперед и внимательно следил за ней, чтобы в случае опасности прийти на помощь.
Так или иначе, через несколько минут они преодолели сложный участок пути, Сперанский открыл дверь, и спутники очутились в удивительном помещении.
Это была круглая башня, которую изнутри снизу доверху опоясывала узкая винтовая галерея. Вдоль этой галереи все стены башни представляли собой книжные шкафы и стеллажи, плотно заставленные старинными томами в потускневших от времени, потертых кожаных переплетах.
– Ну вот, здесь у меня Северная Германия! – проговорил Сперанский, остановившись перед одним из шкафов. – Скажите, что конкретно вас интересует, чтобы я мог найти нужные издания…
– Меня интересуют любые материалы, связанные с любекской «Пляской смерти». Работа мастера Бернта Нотке…
– «Пляска смерти»? – повторил Сперанский, и его лицо снова начало краснеть. – Так вот вы чем интересуетесь? Если бы вы сразу мне это сказали, я бы вас и на порог не пустил!
– Только не волнуйтесь! – Агриппина подскочила к старику и снова принялась массировать его руку. – Вам ни в коем случае нельзя волноваться! Дышите ровнее…
– Попробуй тут не волноваться! – проговорил Сперанский, однако Агриппина все же сумела его успокоить.
– Благодарю вас, барышня… – проговорил он через минуту. – Вы настоящий ангел… не то что этот ваш спутник…
– А что такое с «Пляской смерти»? – осторожно спросил его Старыгин. – Почему это вас так расстроило?
– Расстроило? – рявкнул старик. – Меня это не расстроило, а разозлило! Скажите спасибо своей симпатичной спутнице – если бы не она, я бы вытолкал вас в шею!
– Да в чем дело?
Несколько успокоившись, Аристарх Васильевич рассказал, что с ним недавно произошла неприятная история.
За последние две недели к нему несколько раз приходил корреспондент из желтой газетки с красноречивым названием «Страшные тайны», который хотел получить любые материалы о «Пляске смерти» для своего бульварного издания. Аристарх Васильевич раз за разом его выпроваживал, но корреспондент проявил немыслимую настойчивость и возвращался снова и снова.