Школа 1-4

Масодов Илья

Некоторое время пионер оста?тся неподвижным, и Соня, затаив дыхание, смотрит на его поднятую в салюте тонкую руку. Наконец рука медленно опускается и отирает иней с лица.

– Эй, - говорит Соня. Е? голос как-то странно звучит в давящей снежной тишине каменного леса.

Мальчик поворачивается к Соне. У него худое лицо и т?мные курчавые волосы. На груди его висит пионерский барабан.

– Это я разбудила тебя, - говорит она.
– Дело Ленина в опасности. Пока он спит, огонь коммунизма может угаснуть. Его нужно разбудить во что бы то ни стало.

Пионер поднимает глаза к небу, словно что-то вспоминая, и Соня пугается, уж не забыл ли он от морозного сна кто такой

Ленин, но руки мальчика вдруг хватают барабанные палочки и сухая дробь пионерской тревоги звучит в каменном лесу. Барабанщик колотит отчаянно, исказив сво? тонкое лицо, и Соня видит, как по всему лесу пробуждаются от сна м?ртвые пионеры, готовые исполнить свой священый долг.

– Попал-таки, - рявкает Упырь, замечая на дороге брошеную Соней куртку.

– Это только куртка, - холодно говорит Леший, глядя в полевой бинокль.
– А девчонки в ней нет. Ушла, падло.

Оспа ругается матом и плю?т в лежащий по обочине непривычно чистый снег заброшенной дороги. Леший поворачивает бинокль перпендикулярно дороге и видит в н?м бесконечные ч?рные стены Москвы.

– Москва, - блаженно хрипит он.
– Москва, братцы.

Медведь долго смотрит в отобранный у Лешего бинокль и сопя нюхает падающий снег. Повинуясь его немому знаку, партизаны сворачивают с дороги и заснеженным полем идут к Ч?рной Москве. Их обветренные лица морщатся от крепнущего мороза. Еле слышно Крыса начинает петь мрачную партизанскую песню, повествующую о безысходной тоске заброшенных во вражеские тылы живых мертвецов.

Стены Москвы безмолвно выростают из снежной пустыни, словно огромный наползающий на партизан бронированный корабль. Металл автомата до ломоты в костях морозит Наташе руки, ледяные гвозди вс? глубже проникают в глаза, с болью выдавливая сл?зы, капающие с е? белых щ?к, и высыхающие губы стягиваются в неподвижное подобие улыбки. С этой улыбкой куклы Наташа ид?т по бугристому полю, а перед глазами е? лениво набегает на пустынный зимний берег холодное кровавое море.

– Стоять, - тихо командует Медведь. В стороне от трассы отряда посреди поля стоит человек в военной шинели и ушанке с полуст?ршейся алой звездой. Партизаны беззвучно опускаются в снег.

– Эй, парень!
– кричит солдату Упырь.
– Ты кто будешь?

Солдат поворачивается. Его лицо покрыто нестираемыми морщинами прошедших бо?в. В руках у него винтовка.

– Солдат я, - просто отвечает он.
– Даже фамилии у меня нет.

– Бросай винтовку, а то пристрелю, - вопит Крыса, устанавливая перед собой пулем?т.

– Стреляй, сволочь, меня пуля не бер?т, - спокойно говорит солдат.
– Я здесь на страже стою, скоро вражеское наступление будет.

Для проверки Медведь стреляет в солдата одиночным. Пуля пробивает гимнаст?рку на груди бойца, не давая даже крови.

– Наш, - рев?т Медведь, глядя в рваную дыру на гимнаст?рке, за которой темнеет пустота.
– Скажи нам, где враг, мы до последнего станем.

– Здесь последний рубеж, - отвечает солдат.
– Москва за нами.

Не трудясь рыть?м м?рзлой земли, партизаны залегают в поле, готовясь к бою. Неизвестный Солдат стоит над ними, как знамя. Наташа устраивается за бугорком одубевшей земли, раскладывая на расстел?нном по снегу испачканом кровью носовом платке патроны. Она закрывает глаза, чтобы они меньше болели от мороза. Вдали разда?тся барабанный бой.

– Идут, - тихо хрипит Упырь.
– Идут, гады.

По заснеженной пустыне движутся разреженные цепи м?ртвых пионеров, чеканя босоногий шаг. Детской кровью пылают сквозь метель алые галстуки на их шеях. Они подходят вс? ближе, и песня барабана нес?тся ввысь, говоря о неизмеримой и вечной радости

погибнуть за дело Ленина. Эта песня летит над красивыми белыми детскими лицами, светящимися счастьем оправданной смерти, и партизаны цепенеют в своих могилах, как лягушки, выползшие на январский л?д. Золотые губы детей шевелятся в прозрачной пионерской клятве, сила которой раст?т, даже пелена снежинок, падающая с неба, становится золотой.

– Впер?д, - безумно вскрикивает Неизвестный Солдат и ид?т навстречу врагу, поднимая штык.
– Впер?д, братцы.

Но партизаны не могут встать за ним. Они уже видят ясные глаза наступающих пионеров и читают в них свою окончательную смерть.

– Ура!
– ор?т Неизвестный Солдат, не ускоряя шага.
– Ура!

Полосы огня расходятся от его сапог по снежным полям, врезаясь в ряды пионеров и сея всесжигающую погибель. Некоторые пионеры с тонкими криками падают в снег, превращаясь в синий пепел. Руки пионеров взмахивают салютом и голубая молния соединяет поле с невидимым небом. Неизвестный солдат падает, распоротый электричеством пополам, и с тела его испаряется снег, ставший дожд?м в разветвлении молниевых ручь?в. Пионеры вновь взмахивают руками, и вторая молния бь?т в Солдата, убивая тысячами заключ?нные в н?м жизни. Несколько раз поднимается и снова падает солдат, пока последний удар не зажигает его опустош?нного тела, которое навсегда оста?тся лежать в поле, объятое вечным огн?м.

Партизаны молча смотрят на расправу. Перестраиваясь на ходу, чтобы заполнить образовавшиеся от огня бреши в своих рядах, м?ртвые пионеры проходят мимо Солдата. Наташа уже может различить их лица, она узна?т Таню, некогда бросившую ей в голову ломик, и палец е? стискивает гашетку. Выстрел перекрывает на миг барабанную дробь, и, очнувшись от проклятого оцепенения, партизаны открывают стрельбу. Раздираемые пулями, несколько пионеров валятся в снег. Тонкие руки снова резко отдают салют, и молнии с грохотом выбивают пром?рзшую землю. Перезаряжая дрожащими руками обрез, Наташа видит, как горит уп?ршееся лицом в снег тело Лешего, и кровь, медленно пропитывая снег, расползается вокруг него т?мным пятном. Голова Лешего раскроена, как полусъеденная дыня. Впереди рвутся гранаты, брошенные Оспой. Два пионера, мальчик и девочка, взлетают в метель и падают головами в землю, ломая шеи. Недалеко от воронки оста?тся лежать ещ? один растопыривший руки мальчик, которому оторвало вс? тело ниже живота, в яму из него хлещет кровь и сползают кишки. Наташа целится в лицо Тани, но от бешеного грохота у не? темнеет в глазах, и она падает ртом на ствол обреза, бросая волосы в окровавленный снег.

Этим же ударом Оспу отшвыривает назад, отрывая кисть руки вместе с автоматом от запястья и она с размаху бь?тся спиной о ж?сткую землю. Одежа Оспы полна крови. Время ид?т для не? медленно, снег повисает в воздухе, не в силах опуститься на лицо. Повернув голову, она смотрит на свою разорванную руку, красящую алым снег, и дальше, на куски большого тела командира, разбросанные в радиусе нескольких метров по кровавому кругу, и дальше, на изуродованный труп одноглазого Крысы с порванным горлом, застывший у захлебнувшегося своим лаем пулем?та, и на тело Наташи, сжимающей во сне обрез, и на Упыря, устало ползущего впер?д, навстречу врагу. Она смотрит, как он выд?ргивает кольцо из гранаты, и как взлетают вверх каменные комья земли. Лицо Оспы обжигает взрывной волной, капельки свежей крови падают ей на щ?ки. Она видит лицо мальчика, склонившееся над ней, и верит, что видит ангела, после стольких лет вспоминая молитвы своей довоенной матери и икону у тараканьей печки. Золотые губы касаются е? сжатого рта, и удар тока навеки прокалывает горло.