Школа-173. Часть 1
Шрифт:
Первым делом хотел было запереть дверь – в коридоре ведь все свои, если что – и задержат чужих, и его предупредят. Но увидев ее светлый, в детской наивности, взгляд, не стал этого делать, и вместо того, чтобы обнять ее за талию и грубо прижать к себе, как он собирался первоначально сделать, он только сел на стул, глядя, как та поспешно, по-детски, копается в своей сумке, доставая пакеты.
Почему он сейчас так себя повел – он не понял. Наверное, от того, что эта девочка, хотя и учительница, никак не вписывалась в суровую жизнь глухой окраины.
Совсем ведь еще дите, – подумал он. – Наивная, жизни не знает. Наверняка только после института. Новое место, новые люди. Все такое незнакомое.
Она быстренько, суетясь, выложила на директорский – единственный чистый – стол пакеты с пирожками, термос и несколько детских чашечек в красный и зеленый горошек.
– Вот пирожки! Еще не совсем остыли! – радостно говорила молоденькая учительница, выставляя бумажный пакет, и Черепанов с сожалением смотрел на нее, вдруг подумав – пропадет же она здесь – придется, наверное, заступаться. И сам удивился такой новой для него мысли. – Я их сама испекла! Почти всю ночь!
Она торопливо выложила пакет и снова раскрыла сумку, выставляя термос и чашки.
– Чай из смородиновых и вишневых листьев! – продолжала радостно тараторить она, раскрывая термос и наливая чай, и Черепанову становилось все более грустно, представляя, как она будет выть и плакать в чьей-то чужой постели. А скорее всего – в своем же классе после уроков, когда в школе никого уже не будет. – Я их сама на даче у мамы с папой собирала и сушила. Вкус – пальчики оближешь! Вы любите травяные чаи?
Она, радостная, обернулась, с надеждой посмотрела на Черепанова, и вдруг осеклась, заметив его совсем не-детский, какой-то мужской, тяжелый, взгляд.
Черепанов поспешно взял себя в руки, улыбнувшись как можно бесхитростнее – так он обычно раньше улыбался в детской комнате милиции, куда попадал более или менее часто, и когда не хотел, чтобы оттуда его отвезли в еще более отдаленное место. Он неловко протянул руки и взял пирожок и чашечку с чаем.
– Вы к нам сразу после института? – вежливо поинтересовался он, прежде чем откусить пирожок, и стараясь говорить как можно дружелюбнее – что давалось ему с трудом, так как давненько он не разговаривал подобным тоном – просто не с кем было, да и не за чем.
Все эти годы шпану помельче надо было постоянно держать в узде – а то накинуться стаей и загрызут. А шпане по-крупнее не дать сесть себе на шею, не дать заделать себя шестеркой.
– Да, – кивнула она. – По распределению. Ваша школа – моя первая в жизни! – как-то восторженно-радостно ответила она.
Черепанов, чувствуя себя почему-то не в своей тарелке, словно обманывал убогого, и сам удивляясь этому, надкусил пирожок.
– Вкусно, – произнес он вполне искренне, так как начинка начиналась сразу же за тестом, а не как в столовских – где-то в середине.
– Спасибо! – радостно
– Вы какой предмет и у кого будете преподавать? – снова вежливо поинтересовался он, откусывая еще один кусочек и заодно состроил рожицу заглянувшей в учительскую старшекласснице.
– Первоклашки! – снова в каком-то возбуждении воскликнула учительница, присев прямо на стол директрисы и взяв пирожок. – Буду учить их уму-разуму. Воспитывать в них честь и достоинство!
И Черепанов снова смутился, но постарался быстренько взять себя в руки – нельзя так распускаться.
– А вас как зовут? – спросил он совершенно невинным тоном, но она почему-то вдруг смутилась, покраснела, зачем-то принялась одергивать юбочку.
– Лена… Елена… Николаевна, – сбивчиво ответила она, глядя куда-то в сторону.
Черепанов только усмехнулся – по отчеству тоже впервые в жизни назвалась, понял он.
– Я, к сожалению, в разряд ваших учеников уже не попаду, как бы я не старался, – улыбнулся он. – Но все равно ведь будем сталкиваться в коридорах. Так что я – Андрей… – Помедлил. – Андрей Васильевич Черепанов, – степенно закончил он.
Взволнованная учительница на это ничего не ответила, отчего-то заволновавшись – наверное, от его совсем не детского взгляда? – так что краснота не сходила с ее лица, и Черепанов, снова усмехнувшись, встал, оставив чай не тронутым.
– Спасибо. Было очень вкусно, – вежливо поблагодарил он и театрально поклонился. – Но надо помогать остальным. Неудобно как-то.
И с этими словами, взяв еще пару пирожков со стола, он неспешно удалился под ее озадаченным взглядом.
– Она же старше тебя на шесть лет? – усмехнулся Кудеев, глядя на Черепанова. Они сидели у Чапая, пили водку.
– Ерунда, – поморщился Череп, привычным движением наполняя граненые стопки. – Нинка вон старше меня на десять, и ничего – зовет время от времени к себе. Заглядываю иногда, естественно… Сам знаешь: х… ровесников не ищет.
Выпили. Закусили.
– Да и молодая она совсем, на самом деле, – добавил он, жуя. – Наивная. Совсем жизни не знает. Мужского члена явно еще и не видела, и, тем более, в руках не держала. Рядом с ней я чувствую себя гораздо старше нее.
Глава 4.
Худенький, но жилистый паренек пятнадцати лет, по кличке Чирик, небрежной походкой шел по родному двору. Также небрежно он отвесил подзатыльник пробегающему мимо шкету. Тот упал и заплакал. Чирик только презрительно скривился.
– Эй, пацан! – услышал он позади себя мужской окрик. – Я тебе сейчас по шее накостыляю!
Чирик обернулся. Сзади шел какой-то невысокий полноватый мужичонка. В сторонке стояли две женщины. Они тоже подали свои недовольные голоса.