Школа адвокатуры
Шрифт:
Как подойти к нему, никто не знает. Не удивительно, что приходится старшему приняться за допрос: надо действовать очень тонко. В заметках стряпчего значится что-то о споре между побережными владельцами; а может быть, между каким-нибудь водяным и местными общинными властями. Может быть, это выяснится из показаний свидетеля.
Он поднимается к решетке, стуча подошвами сапог, подбитых подковными гвоздями; над присяжными возвышается большая голова с плоским красным лицом и малым заостренным носом. Он оглядывается вокруг себя с таким видом,
В эту минуту до слуха его доносится мягкий, грустный голос: «Вы, кажется, уже много лет знаете этот водосток, г-н Рычало?» Это голос старшего.
В тоне этого вопроса слышится неотразимо трогательная убедительность; на лице спрашивающего играет почти ангельская улыбка — почти.
Г-н Рычало поворачивается в сторону спрашивающего; его громкое ворчанье звучит еще грубее после ласкающего тона вопроса; он опускает кулак на решетку и отвечает:
Вовсе нет!
Вслед за тем он делает полуоборот в сторону присяжных, как бы говоря: «Раз!» За этим предполагаемым возгласом следует предполагаемое предостережение в сторону почтенного адвоката:
У меня с этими штуками далеко не уедешь, будьте покойны!
Мне казалось, что вы должны его знать,— кротко произносит старший с уже покрасневшим лицом.
Мне кажется, ваши сведения не совсем точны,— немедленно вставляет поверенный противной стороны. Поощренный этим, Рычало начинает мотать головой с таким видом, как будто собирается ею лягнуть.
Старший заглядывает в свои заметки и шепотом спрашивает вручившего их ему стряпчего.
Это и есть Рычало?
Стряпчий вскакивает в сильном волнении, делает несколько судорожных движений и с невероятной быстротой произносит:
Он самый, он; осторожно; я вам говорил; страшно трудно, необычно трудно; как можно осторожней, как можно мягче; единственный свидетель.
Тише, тише, не волнуйтесь,— успокаивает его старший.
Ему разъяснили, что это действительно Рычало; теперь надо разъяснить это самому Рычало. Старший говорит:
Так вы — г-н Рычало?
Я-то? — произносит тот с некоторым сомнением в голосе.
Ну да, вы или нет? — спрашивает старший, на этот раз не без некоторой иронии, потому что в зале стоит хохот, хотя смеяться нечему; но председатель сам подал пример.
Допустим, что я. Что ж из этого будет?
Свидетель, предлагаю вам отвечать на вопросы г-на поверенного. Мы так никогда не кончим,— говорит председатель.— Пойдем дальше, г-н Рычало; я надеюсь, что мы скоро поймем друг друга.
Это говорится таким вкрадчивым голосом, какого вы никогда не слыхали; почтенный адвокат достиг совершенства в этом обращении во дни давно, давно минувшие и в более сладкие минуты.
Что же? Я готов,— произносит свидетель, хватаясь за решетку с таким видом, как будто следующий выстрел угрожает сбить его с ног.
Вы знаете этот водосток с некоторого времени, не правда ли?
Знаю,
Не весь? — повторяет старший. Судья разъясняет недоразумение:
Видите ли, м-р, этот свидетель в высшей степени точный свидетель; вы спрашиваете, знает ли он этот водосток, и он естественным образом предполагает, что вы разумеете все его протяжение, потому он и говорит: «Нет, не знаю»; «Знаю, да не весь».
Рычало кивает головой и скалит зубы с торжествующим видом.
Ну хорошо, г-н Рычало; но ту часть, которая вам знакома, вы ее очень давно знаете?
Нет, не очень давно,— говорит Рычало,— лет двад цать, а может, и двадцать два; еще мальчишкой знал.
Ну, вот видите,— говорит старший; в нем опять проснулись надежды.— Вот мы и добрались, куда надо. Теперь все пойдет ладно.
А этого я не знаю,— возражает свидетель.— Я прав ду должен говорить.
Хорошо, хорошо, г-н Рычало. Скажите, пожалуй ста, известно ли вам такое время, когда этот водосток шел в другом направлении, чем теперь?
Очень известно.
Эти слова произносятся очень громко. Свидетель бросает в сторону спрашивающего злобный взгляд. Поверенные ответчиков потирают руки и качают головой: «Сами видите: мертворожденное дело». («Я вам говорил, что с ним надо быть осторожным»,— шепчет стряпчий.)
Подождите, сэр, подождите; не прерывайте допроса,— возражает старший,— так нельзя.
Он наклоняется в сторону стряпчего: «На кой вы привели этого свидетеля? Он нас топит».
Где это было, что сток шел в другом направлении? — спрашивает он у свидетеля.
Где было? — повторяет Рычало.
Да, сэр, где это было? Не виляйте со мной, сэр, по трудитесь отвечать. Вы для того вызваны судом, чтобы показывать правду, и я добьюсь ее.— Старший как будто начинает горячиться.
Да я уже сказал,— говорит Рычало.
Это ваш свидетель,— говорит вполголоса поверенный ответчиков.
Где это было, что сток шел в другом направлении?
Он шел вкос через луг сквайра Стукки; а потом сквайр отвел его вдоль луга к углу Фэрмайль и пустил по соседнему болоту вниз к...
Да помилуйте, свидетель, ведь это несколько миль от нашего участка. Это совсем не то.
А я в этом не виноват. Как было, я так и говорю. Мне скрывать нечего.
Да выслушайте же меня, сэр. Скажите, вдоль сада истца, разве этот сток не шел всегда там же, где и теперь?
Судья останавливает поверенного. Это наводящий вопрос. Почтенный адвокат сделал маленький промах; он немного — самую малость — раздражен бестолковыми ответами свидетеля.
Я вас спрашиваю, где шел сток, и не сойду с места, пока не получу ответа, хотя бы пришлось стоять тут целый день. Вы вызваны сюда, чтобы давать показания суду, и обязаны отвечать; здесь не место шутить. Шел он так, как идет теперь, или шел в другом направлении?
Как где шел, так и шел.
Не имею вопросов! — восклицает старший, окончательно выбившись из сил.