Школа боя
Шрифт:
Компании обстановка пришлась по душе. Девицам было совершенно все равно, где скакать, а мужчины... Да что они видели, кроме лагерного барака?! Им и в этом кабаке было "по кайфу". Поэтому компания устроилась за столиком неподалеку от входа, заказала выпивку и "дежурное блюдо"...
Люда с Ниной тут же отправились поплясать. Сова, барственно развалившись на шаткой деревянной лавке, чуть прищурившись, как сытый кот, поглядывал по сторонам – а нет ли чего интересного... Горыныч вышел на улицу. Кафе было из разряда
Отдыхающий, расслабленный Сова упустил тот момент, когда атмосфера в кафе начала меняться... К столу вернулась чем-то недовольная Люда. Села, отвернулась в сторону, капризно надула губы.
– Че стряслось?.. – спросил Сова подружку.
– Нинка, сучка... – неохотно отозвалась та. – Смотри, что вытворяет, блядь такая...
Сова посмотрел в сторону "танцполя". Сейчас народа там было намного меньше, чем в начале вечера. Точнее, там была только Нина, а рядом с ней топтались два чернявых джигита из компании, что сидела за первым от барной стойки столиком. Причем джигиты вели себя довольно развязно – грубовато лапали Нинку, задирали и без того короткую юбчонку и при этом громко ржали. Им вторили те трое, что остались за столиком.
Пьяненькой Нинке все было по барабану. Она "отрывалась" от души – изображала нечто похожее на танец стриптизерши, вертела задом и, в свою очередь, оглаживала партнеров... "Вот же дура..." – лениво подумал Сова. Впрочем, ему было наплевать, что с ней будет...
Но тут в кафе вернулся Горыныч. Еще с порога он увидел происходящее. Не задумываясь о последствиях, он быстро прошел к танцевальной площадке и ударил одного из танцоров, наиболее настырного и нахального, по лицу.
Сработал инстинкт собственника... Так уж получилось, что Нинка стала его первой женщиной. Не то чтобы он испытывал к ней какие-то трепетные романтические чувства... Тут такого не было и в помине. Более того. Как-то ночью, когда перепившая Люда вырубилась, а Сова вдруг возжелал плотской любви, они легко "расписали" Нину на двоих... Кстати, та не проявила какого-то недовольства. Наоборот – такое положение ее очень возбуждало, она орала и стонала, как ненормальная, бросаясь от одного мужика к другому. Но это был Сова, братуха... А здесь... Какой-то черный...
Конечно, серьезного вреда только что "откинувшийся" зэк, не имеющий заточки в руках, причинить здоровенному, на голову выше его, джигиту не мог. Откуда силы?.. На баланде их не шибко-то нагуляешь... Плюс многодневный запой...
Джигит только головой потряс. А потом зарядил в ответ. Получивший "в репу" Горыныч рухнул как подкошенный. Оба кавказца, не обращая больше внимания на Нинку, "помели" Димку ногами...
– Пакет! – заорал Сова Людке. Та, мгновенно сориентировавшись в ситуации, подала вожаку темный пластиковый пакет, плотно чем-то набитый. Выбрасывая лежащие сверху какие-то женские тряпки, Сова рукой
Еще когда они только собирались идти в кафе, Сова зарядил оба обреза и попытался пристроить их впереди, за поясом, как пистолеты в пиратских кинофильмах. Получалось плохо. Обрезы нахально торчали наружу, задирая коротенькую курточку. Да при неловком движении еще и отстрелить кое-что могли...
Попробовал по-другому – один сзади, один спереди. Получилось еще хуже. Куртка теперь задиралась со всех сторон, и вид был такой, что ни один уважающий себя патрульный мент не прошел бы равнодушно мимо.
– Да брось ты их! – ругнулся Горыныч. – На хер они тебе нужны!
– Не-е... – упрямо замотал головой Сова. Он не признавался самому себе, но оружие делало его выше ростом, шире в плечах, придавало ему ту уверенность, какой ему иногда так не хватало в жизни.
– Слушай, а давай положим их в пакет! – пришла на помощь Люда.
– А если менты?.. – покосился на подружку Сова.
– А я сверху чего-нибудь набросаю. Ну, трусы, лифчики... Ни один мент там рыться не будет... Скажу, из бани идем...
– Ну, давай! – это был выход. И весь вечер Сова любовно косился на лежащий рядом с ним пакет...
...Грохот взорвавшего тесное помещение ружейного выстрела разметал посетителей по стенам. Взвизгнув на особенно высокой ноте, замолчал магнитофон. Замерли пинавшие Горыныча джигиты, развернулись в сторону стрелка...
– Стоять, пидоры! – взвыл размахивающий обрезом Сова. – Стоять, суки! Всех повалю!
От первого, "кавказского" столика к Сове направлялся какой-то немолодой тучный мужик. Двигался не спеша, вразвалочку, с чувством собственного достоинства.
– Ай, парэнь! Ерунда нэ дэлай, да! – не доходя нескольких шагов до вожака, заговорил мужчина. В его голосе не было страха. – Брос свой абрэз, пагаварым!..
Да уж... Разговор бы получился еще тот... В этом Сова ни капли не сомневался, наблюдая за тем, как осторожно подтягиваются за старшим четверо его молодых приятелей. В их глазах ясно читалось одно желание – порвать наглеца в клочья.
– ...А ну, назад! – Сова направил обрез на приближающегося к нему толстяка. – Назад, говорю!..
– Всо нармално, да... – Старший кавказец, большой и круглый живот которого плотно натягивал ткань пиджака, отступил на пару шагов назад и как-то сразу утратил свою природную смуглость. – Всо нармално... Толка нэ стырляй, да...
– И шакалов своих отзови! – Бандита начинала колотить истерика. – Ну, кому говорю?! Все назад! Повалю, на хер, суки черные!..
Молодые джигиты замерли на месте в самых нелепых позах. И никто из них не видел, как сзади поднялся с пола Горыныч. Лицо его было окровавлено, и двигался он неуверенно... Но сразу же ухватил бутылку с ближайшего стола и, широко размахнувшись, ударил стоящего перед ним молодого джигита по затылку.