Школа для мальчиков Кассандры Френч
Шрифт:
– Я знаю, – ласково сказала я. – У тебя была долгая ночь и нелегкое утро. Я все понимаю. Но сегодня нам нужно сделать кое-что еще, и без твоей помощи мне не обойтись.
– Иди к черту.
Я решила не обижаться на грубость, присела на краешек кровати и принялась осторожно массировать Джейсону спину. Почувствовав прикосновение моих рук, он сначала напрягся, но потом расслабился. Мне не хотелось вновь прибегать к помощи Оуэна; Джейсону пора привыкать слушаться меня.
Когда дыхание Джейсона выровнялось, я вытащила приготовленный заранее шприц для подкожных инъекций и быстро ввела
– Зачем? – спросил он слабеющим голосом.
– Ты поймешь это потом, – обещала я. – Сейчас ты должен написать письмо.
Глаза Джейсона начали подергиваться пеленой. Он заморгал, прогоняя дремоту.
– Я не пишу писем, – пробормотал он. – Для этого у меня есть агенты.
– Я знаю. Но это будет как раз письмо агенту. Давай, я тебе помогу.
Я усадила Джейсона за маленький столик в углу и вложила в его длинные пальцы шариковую ручку. На краю стола я вновь заметила крохотную кучку опилок. Я диктовала письмо, а Джейсон записывал его длинным, размашистым почерком, морфий замедлял его движения, но не отключил его сознание. На восемь предложений у нас ушла добрая четверть часа. Когда он закончил, я дважды проверила написанное и удовлетворенно подумала, что это несомненно правильный шаг.
Джейсона Келли представляло «Энтерпрайз», одно из крупнейших агентств в городе. Несколько лет назад его создали пять самоуверенных юнцов, отколовшихся от собственных компаний, чтобы объединить свои силы. Они во всеуслышание объявили, что их миссия – нести свет во тьму и при этом получать неплохую прибыль. Задачи по части прибылей были решены, а вопрос о пересмотре этики Голливуда постепенно забылся.
Агентом Джейсона был Эдвин Ховард, один из отцов-основателей «Энтерпрайз». Столкнуться с ним лично мне довелось всего один раз, когда я работала в товариществе Корнфилд.Мы выполняли небольшую секретную работу для одного из его клиентов, и он произвел на меня впечатление своей порядочностью (следует заметить, что, определяя порядочность агентов, не следует использовать ту же шкалу оценки, что и для других людей; они требуют особого подхода) и готовностью идти на компромисс. Он славился открытым, восприимчивым умом и нешаблонным мышлением.
Посмотрим, как он поведет себя теперь.
Я заперла подвал, позвонила дезинсектору, который обещал прийти в следующий четверг, и направилась в Санта-Монику. У меня дома есть факс, но мне не хотелось, чтобы на письме Джейсона стоял мой телефонный номер. Из Кинко, что в Санта-Монике, можно за сходную цену отправить факс в любую точку земного шара, сохранив анонимность. Я вставила письмо Джейсона в аппарат, набрала номер факса Эдвина Ховарда в «Энтерпрайз» и нажала кнопку ОТПРАВИТЬ. Благодаря чудесам современной техники через пару минут это письмо будет в офисе агентства «Энтерпрайз».
Эдвин, умоляю, не сердись. Понимаю, я предупреждаю тебя слишком поздно, но сегодня вечером я не смогу участвовать в шоу. Мне нужно уехать, я хочу немного отдохнуть. Где-нибудь в Мексике или Юго-Восточной Азии, там, где нет телефонов, где меня
Последняя фраза была предметом моей особой гордости. Когда о письме узнают все – а Эдвин Ховард обязательно позаботится, чтобы его содержание, хотя бы частично, стало известно средствам массовой информации, – легионы обожателей Джейсона узнают, что, какими бы демонами ни был одержим их кумир, он продолжает думать о своих поклонниках. Когда он вернется, окруженный ореолом былой славы, они будут прислушиваться к нему, подмечать произошедшие в нем перемены и стараться подражать ему.
Таким образом, я получила несколько недель отсрочки и, довольная собой, поехала домой, чтобы приготовить для мальчиков ланч. На сей раз Джейсон был более покладист и съел суп и несколько крекеров. Надеюсь, скоро мне не придется прибегать к успокаивающим средствам, чтобы заставить его слушаться.
До нашей вечерней вылазки оставалось несколько часов. Оуэн слегка нервничал. Я сказала ему, что вместо запланированного похода в ресторан мы отправимся на вечеринку голливудских воротил шоу-бизнеса, и он отнесся к этой новости совершенно спокойно.
– Там будут кинозвезды? – спросил он.
– Не думаю. Зато там будет полным-полно адвокатов.
Я думала, он испугается, но он и бровью не повел. И все же, пока я находилась в подвале, он беспрерывно шагал взад-вперед по комнате, насколько позволяли его цепи. Проходя мимо меня, он тревожно улыбался.
– Все будет нормально, – обещала я. – Я в этом нисколько не сомневаюсь.
Однако Оуэн, несмотря ни на что, волновался.
– Я не хочу тебя подвести.
Я взяла его за руку и ободряюще погладила по плечу. На самом деле я могу подбадривать его сутки напролет, но это ничего не изменит. Есть лишь один путь выяснить, готов ли Оуэн к финальному этапу обучения в Пансионе. Для этого нужно выбраться из дома. Мне очень хотелось верить, что все пройдет по высшему классу и не придется пропускать электрический ток через его гениталии.
Урок № 8
Исцеляя боль
Пятница Ночь. Или субботнее утро. Часы показывают три пополуночи. У меня безумно болит затылок. Похоже, там растет шишка. Если бы не глубочайшее отвращение к врачам, я бы обратилась в больницу. Надеюсь, что, пока я буду делать записи (никаких оценок, только факты), боль утихнет, а опухоль спадет.
В этот вечер все сразу пошло не по плану. Случилось несколько, скажем так, проколов.
Начало было просто прекрасным. Я принесла Оуэну костюм от Бертрони, который выбрала специально для него, и предупредила, что он должен быть готов к семи. В подвале нет часов, а наручные часы мальчиков я давно конфисковала, полагая, что им ни к чему думать о том, который час или какое сегодня число. Но сегодня мне хотелось, чтобы наша вылазка как можно больше походила на обычное свидание, и я на время вернула Оуэну его прекрасные швейцарские часы «Мовадо».