Школа Джедаев-2: Темный подмастерье
Шрифт:
Хэн вздохнул, а Лея встала, говорят
— Так я и знала, что нам не дадут спокойно поужинать.
Лея подошла к богато украшенной сталепластиковой двери, и она тут же плавно отъехала в сторону. В воздухе на уровне Леиных глаз култыхался дройд-посыльный, мигая своими яркими огнями.
— Министр Лея Органа Соло, глава государства Мон Мотма просит вас немедленно прибыть к ней домой для проведения важного собеседования. Пожалуйста, следуйте за мной.
Хэн сидел за столом, играя желваками и пожирая глазами что-то невидимое и ненавидимое: опять у него отбирают Лею, и опять
Лея испытующе взглянула на Хана, но он лишь махнул рукой:
— Ничего не поделаешь, ты нужна Мон Мотме.
Она прикусила нижнюю губу, ощущая ту горечь, которую он сумел скрыть.
— Я ненадолго, — извиняющимся тоном сказала она, — как только смогу, я сразу же вернусь.
Хэн кивнул и уткнулся в тарелку. Но чувствовалось, что он не верит жене.
С тяжелым сердцем Лея последовала за, дройдом по хорошо освещенным коридорам Имперского Дворца. С каждым шагом досада и раздражение в ней нарастали, и в стуке Леиных каблучков звучала готовность к самым решительным действиям и сопротивлению.
Зачем она была так безропотна, зачем она всякий раз послушно кивала головой и отправлялась туда, куда ее посылала Мон Мотма? Ведь у Леи была и личная жизнь, и ей хотелось больше времени проводить со своей семьей. Но она не могла оставить свою карьеру и тщетно пыталась совместить эти две вещи. И вот, видимо, настало время переосмыслить некоторые приоритеты.
Входя вслед за дройдом-посыльным в турболифт, чтобы подняться на закрытые для обычных посетителей верхние ярусы старого Имперского Дворца, Лея уже радовалась тому, что Мон Мотма вызвала ее. Наконец она чувствует себя готовой к откровенному разговору с главой государства, может быть, им вдвоем удастся выработать определенный компромисс.
Дройд с помощью специального отмыкающего кода заставил открыться бронированную дверь жилища Мон Мотмы, и у Леи неприятно засосало под ложечкой. В апартаментах Мон Мотмы было темновато — помещение освещалось лишь парой светильников, дававших мягкий зеленоватый свет, который должен был действовать убаюкивающе, успокаивающе и целительно. Воздух был перенасыщен запахами медикаментов, и после первого же глотка этого приторного зеленого сиропа у Леи болезненно запершило в горле.
Лея, еле сдерживая кашель, прошла в просторные покои главы государства и увидела, что они заполнены яркими звездными россыпями лилий и орхидей, аромат которых должен был перебивать неприятный медицинский запах.
— Мон Мотма! — позвала она. В замкнутом пространстве ее голос прозвучал очень тихо. Почувствовав движение справа от себя, Лея повернула голову и увидела медицинского дройда Ту-Онеби с характерной пулеобразной головой. Мон Мотма казалась исхудавшей и изможденной. Она лежала на широкой кровати, окруженной диагностической аппаратурой. Другой, меньших размеров дройд следил за показаниями приборов. Тишину нарушало лишь слабое жужжание аппаратуры.
Лея увидела, досадуя на себя за дурацкую привычку обращать внимание на всякие пустяки, что на туалетном столике Мон Мотмы стоит несметное количество флакончиков с разнообразной косметикой
— А, Лея-. — Звук ее голоса напоминал печальный шорох листопада.Спасибо, что ты пришла. Я больше уже не могу хранить это в тайне. Я должна тебе все рассказать.
У Леи перехватило дыхание. Все ее негодующие аргументы испарились как туман под солнцем. Она села в небольшое мягкое кресло рядом с Мон Мотмой и приготовилась слушать.
Праздник не удался. После ухода Леи у Хэна совершенно пропал аппетит, его просто распирало от гнева и негодования. Пытаясь как-то успокоиться, он немного поиграл с двойняшками.
Трипио как раз заканчивал вечернее купание детей, когда Лея тихо вошла в гостиную. Хэн сидел в кресле и угрюмо рассматривал сентиментальные «Воспоминания об Альдераане» — голографические панно в роскошных багетах, которые он подарил Лее, когда еще только мечтал стать ее супругом. На небольшом пьедестале красовался пузатый истуканчик — пошлый талисман кореллианских забегаловок. Лея купила его для Хэна, выложив целую кучу кредиток какому-то ушлому антиквару, который ее убедил, что на родине ее мужа такие скульптуры большая редкость и что за ними буквально гоняются все серьезные кореллианские коллекционеры.
Когда Лея появилась, Хэн окрыленно ринулся к любимой жене, жарко обнял ее и совсем уже было собрался обжечь ее губы страстным поцелуем, но она отвернулась и занялась дверными запорами, не говоря ни слова. Лея казалась маленькой и погруженной в себя. Она двигалась очень медленно и осторожно, как будто бы все могло разрушиться от малейшего резкого движения.
Хэн сказал:
— Я думал, ты вернешься позднее. Что, Мон Мотма все-таки отвязалась от тебя?
Когда она повернула к нему свое лицо, он увидел, что глаза ее полны слез. Веки воспалены и припухлы, а рот искривлен гримасой сдерживаемых рыданий.
— В чем дело? — взволновался Хэн. — Чего Мон Мотма хочет от тебя на, этот раз? Если слишком многого, я сам поговорю с ней. Ты должна"
— Она при смерти, — с трудом произнесла Лея.
Хэн не мог сказать ни слова, чувствуя, что все его аргументы лопаются как мыльные пузыри. Прежде чем он смог задать новый вопрос, Лея начала рассказывать:
— У нее обнаружился таинственный неизлечимый недуг. Медицинские дройды не могут понять, что с ней. Они никогда не встречались ни с чем подобным. Она угасает прямо на глазах.
Похоже, организм борется с самим собой. Вероятно, это что-то генетическое;
Ты помнишь те четыре дня, когда считалось, что она отправилась на секретную конференцию в Город Туманов? На самом деле она никуда не уезжала. Никакой конференции не было. Она провела все это время в антибактериальной камере — это была последняя надежда, но, несмотря на то, что камера полностью прочистила систему ее организма, улучшения не наступила Ее тело разлагается заживо. Она не протянет и месяца.
Хану трудно было соотнести услышанное с образом сильной женщины, которая основала Новую Республику и руководила политической стороной деятельности Повстанческого Союза.