Школа на горке

Матвеева Людмила Григорьевна

Юрина мама переворачивает на сковородке котлеты и не соглашается с тетей Дусей.

— Ты чего, Мария, головой качаешь? Выскажись вслух, что думаешь. А я послушаю. Ты пограмотнее меня, ты учительница музыки. Скажи.

Мама смущенно покашляла, она робкая, Юрина мама. Тетя Дуся ее всегда побеждает, в любом споре.

— Видите ли, Евдокия Степановна, я думаю, что не надо женщине с мужчинами соревноваться. Женщина всегда будет женщиной, какую бы профессию ни выбрала. Хоть сталевара из нее сделайте, хоть трактористку. Все равно будет она нежной, мягкой. Это в ее природе женской.

Тут

тетя Дуся бьет с размаху ложкой по столу.

— Лучше замолчи! Слушать не желаю! Если хочешь знать, это буржуазные выдумки — женская природа, мужская природа. Это классово-враждебный разговор. Барышни-кавалеры — это все теперь сметено, в прах развеяно!

— Евдокия Степановна, у вас каша пригорает.

— А наплевать. Пусть пригорает! У меня зато в цеху норма перевыполнена и на красной доске моя фамилия висит.

Тетя Дуся победно поглядела на маму, положила в тарелку каши, села на свою табуретку, стала есть.

— Евдокия Степановна, хотите котлету?

— А чего? Давай. По котлетам ты меня побеждаешь, что правда, то правда. Здесь я ничего не скажу. Но посмотрела бы я на тебя в цеху! У станка! Ой, не могу! Ох, и посмеялась бы я над тобой!

Юра старается не очень сильно тереть наждачной бумагой крышку, чтобы не заглушать разговор мамы и тети Дуси. В глубине души Юра согласен с тетей Дусей. А за маму ему стыдно: женственность, мягкость — все это старорежимные глупости.

Юра решил сказать об этом маме, когда они придут к себе в комнату. Но в этот вечер произошло событие, на первый взгляд не такое уж важное, но оно во многом изменило Юрину жизнь.

* * *

В тот самый вечер отец пришел с работы и сказал:

— У меня прекрасные новости — я получил премию за хорошую работу.

— Деньгами? — спросила мама.

— Часами? — спросил Юра. — Или фотоаппаратом?

Отец медленно, чтобы разжечь их любопытство, достал из кармана голубой листок бумаги.

— Путевкой в пионерский лагерь для моего сына Юрия.

— Ой! —Юра запрыгал от радости. — В лагерь! Вот это да! Мама! Папа!

Отец работает на том же заводе «Калибр», где тетя Дуся.

Тетя Дуся как-то сказала про него:

«Инженер, конечно, тоже нужный человек — это вон сколько учиться. Но основа всего — рабочий класс. Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей. Карл Маркс».

Это высказывание тогда сразило Юру. До чего прекрасные, смелые, какие-то даже отчаянные слова — «нечего терять, кроме своих цепей». Ведь тот, кому нечего терять, ничего не боится, он смелый и отважный. Терять-то нечего — а чего? Кого бояться-то? Нечего терять, и все тут.

Давно Юра мечтал поехать в лагерь. Представлял себе костер выше неба, печеную картошку, а однажды Генка, который ездил в прошлом году в лагерь, рассказал Юре, как они ходили в поход и ночевали прямо в лесу, на голой земле. Эта голая земля произвела на Юру самое большое впечатление. Трава, корни деревьев, роса, и, подложив мешок под голову, сладко спит веснушчатый Генка. Теперь и Юра, наверное, будет ходить в походы, и ему тоже доведется уснуть на голой земле, без всяких там подушек и пододеяльников.

—

Папа! А когда ехать? Скоро? — спрашивает Юра.

А за окном летит тополиный пух, скамейка во дворе нагрета солнцем — пришло лето. И ребята разъезжаются. Рита-Маргарита — с бабушкой на дачу. Славка — к тетке в деревню. Перс — в пионерский лагерь. А Юра не хуже Перса, он тоже в лагерь. Эта замечательная синяя хрустящая бумажка означает, что он, Юра, в первый раз в своей жизни уедет из дому. И не с мамой, и не с папой, а сам по себе. Гладкая бумажка с таким славным названием «путевка» поведет его в путь. Мама почему-то смотрит с грустью. А папа весело говорит:

— Ничего, ничего особенного. Он взрослый парень, ему двенадцать лет.

Папа говорит очень бодро, приподнято, и Юра видит, что и папе немного грустно и беспокойно. Оба они у него странные. Он вырос — радоваться надо, а они грустят. Нет, родителей понять нельзя.

* * *

С чего все началось? Со временем Муравьев, конечно, расскажет Борису, с чего все началось. Хотя вообще-то это не всегда просто — понять, с чего началось.

Но, пожалуй, можно считать, что все началось с письма. А еще точнее — с музея. Конечно, это совсем разные вещи — письмо и музей. Но все-таки вернее будет считать, что именно с музея. Хотя сначала Муравьев и Костя, Катаюмова и Валерка не имели к этому музею никакого отношения. Вот и попробуйте разобраться, где начало.

О том, что в школе есть музей боевой славы, они знали уже давно, с прошлого года. Варвара Герасимовна водила их класс в этот музей. В небольшой комнате на столах лежали удивительные вещи. Котелок, выкрашенный в защитный цвет, помятый, с аккуратной круглой дыркой в боку. Лежало письмо, сложенное треугольником, полустертые строчки, написанные карандашом. Фотография на стене — человек в военной форме сидит на пеньке, а за его спиной орудие с длинным стволом и прозрачная березовая роща. А он не то задумался, не то прислушался. Что он слышит? Пение птиц или гул боя?

Варвара Герасимовна сказала:

— На будущий год, когда вы станете пятиклассниками, я расскажу вам подробно о нашем музее. Это очень дорогие вещи, каждая из них — подлинный исторический экспонат.

— Почему — на будущий год? — Муравьев и тогда был самым нетерпеливым. — Разве нельзя сейчас?

— На будущий год потому, что вы станете на год старше, — улыбнулась Варвара Герасимовна, — и тогда сможете сами принять участие в поисках экспонатов.

— А где искать? —спросил Муравьев; он был уже готов сорваться и лететь.

— Всему свое время, — ответила учительница, — учись терпению, Муравьев. Пригодится в жизни.

И вот теперь, когда они уже целую неделю учатся в пятом классе, Варвара Герасимовна сказала:

— Теперь пришло время. Наш музей будет пополняться, специальная группа пятиклассников будет разыскивать экспонаты для музея. Кто хочет принять участие в этой работе, прошу записаться. Мы назовем эту группу «Поиск».

Название всем сразу понравилось. Поиск — в этом есть что-то от разведчиков, что-то смелое, энергичное. Группа ушла в поиск. Красиво.