Школа новичка

Зимин Дмитрий

— А за руку чего держишься? Да у тебя кровь! Всю одежду залило… И ты молчишь?

— А чего? Просто царапина. Не стоит беспокоиться, нет, правда… Заживёт, как на собаке.

— Покажи, — Патриция дёрнула меня за больную руку, я поморщился. Ну почему этой девушке так нравится причинять мне боль?.. — Это ведь та стрела, да? — совсем другим голосом спросила она.

Видать, наконец-то разглядела наконечник. Он проткнул кожу и вышел с тыльной стороны ладони, так что вот прямо сейчас я ПРЕКРАСНО представлял,

как себя чувствует карась, решивший, что червяк, болтающийся на конце тонкой лески — замечательный халявный завтрак.

— Она должна была пронзить мне сердце, — гнула своё Патриция. — Но ты принял удар за меня…

— Ой, только не надо сантиментов. Принял и принял.

— Ну ты и идиот.

— Не стоит благодарности. На моём месте… Что?

— Эта жалкая зубочистка не причинила бы мне никакого вреда, Макс, — голос Патриции был ядовитым, как дуст. — Я тебе говорила, причём, неоднократно: нефилим — ребята крепкие. Да она мне даже кожу бы не проткнула!

— Пэтти, солнышко моё, можно тебя на минутку?.. — Денница бесцеремонно схватил Патрицию за локоть и потащил куда-то в сторону.

А я отвернулся и стал смотреть на Кассандру.

Та успела вычленить из толпы нескольких головорезов — видать, предводителей, и что-то негромко им втолковывала.

Бандиты кивали с серьёзными лицами.

Затем один из них опустился на одно колено и принялся чертить в пыли какие-то схемы палочкой.

Ясно. Полководец беседует с генералами. Не стоит им мешать.

Хромая, я кое-как дополз до вывороченного из стены бетонного блока и устало опустился на него, вытянув больную ногу.

Тусклое солнце Лимба едва просвечивало сквозь смог, в воздухе кружили серые хлопья пепла.

Автострада неподалёку ревела и изрыгала чадный дым, за углом щёлкали выстрелы…

Хочу домой.

Это чувство появилось внезапно, как солнечный лучик в сплошных облаках. И было острым, как рези в желудке.

Чтобы как-то его заглушить, я крепко обхватил древко арбалетного болта, а потом зажмурился и дёрнул изо всех сил.

Затем втянул носом пахнущий угольной пылью воздух и медленно выдохнул.

Хозяйственно обтёр болт о полу рубашки — всё равно выбрасывать; и сберёг в карман.

Вот вернусь в Сан-Инферно — будет чем похвастаться перед девочками…

— Макс?

— Да, Патриция.

Руку, из которой опять хлынула кровь, я спрятал за спину.

— Я хочу извиниться.

— Проехали.

— Знаешь, я всё-таки дура. Ты хотел меня защитить, а я…

— Всё путём, Пат. Не бери в голову.

Она помолчала.

— Значит, ты на меня не обиделся?

Я улыбнулся.

—

Там, где я вырос, говорят: — на обиженных воду возят.

— И… Зачем это делать?

— А, забудь. Никаких обид. Всё путём.

— Ладно… — Патриция неуверенно покосилась мне за плечо. — А ты в курсе, что горишь?

— Что?.. — автоматически я махнул раненой рукой и… выпучил глаза.

Кровь, вытекая из отверстия, оставленного арбалетным болтом, перестала капать вниз. Вопреки законам тяготения, она поднималась вверх тонким смерчиком и воспламенялась.

Я полюбовался эффектом.

Симпатично. И даже почти не больно…

— Как ты думаешь, почему это происходит? — как-то отстранённо, словно речь идёт об интересном, но не касающемся меня эксперименте, спросил я Патрицию.

Та открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент сзади подошел Денница.

— Ну что, помирились, голубки?.. Не благодарите. А то дома мне штраф выпишут, — одной рукой он обнял Патрицию за плечи, и заговорщицки мне подмигнул. А потом перевёл взгляд на мою горящую руку. — Святые адские ёжики! Ты превращаешься в дракона, Макс.

— Не пори чушь, Денница, — оттолкнула его Патриция. — Макс не может превратиться в дракона. Для этого у него недостаточно…

Моя рука покрылась чешуей.

Не скажу, что зрелище было совсем отталкивающим, но Патриция взвизгнула и отскочила, спрятавшись за спину демангела.

— Что ты делаешь, Макс?.. Немедленно прекрати.

— Не могу.

Это была правда.

То же самое происходит, если начать пИсать. Остановиться уже невозможно…

— Он не может, — перевёл Денница.

Рука, плечо и часть шеи вдруг сделались жесткими и… зелёными. Ну, не такими зелёными, как весенняя травка. Скорее, как лягушачья шкурка.

Святой Люцифер!

Меня обдало холодным потом.

А вдруг я превращаюсь в лягушку? Огромную, кровожадную, наводящую ужас…

Я потряс головой и посмотрел на друзей.

— Э… Что-нибудь посоветуете?

— Расслабься, — покровительственно сказал Денница. — И получай удовольствие.

— Но что происходит? — медленными волнами накатывала паника. — Почему именно сейчас?..

— Обычно драконы обретают вторую сущность, достигнув половозрелости, — тоном лектора возвестил Денница.

— Но я ДАВНО уже… Ну, ты понял.

— Имеется в виду не просто пубертатный период, — продолжал издеваться рогатый извращенец. — А достижение… как бы это объяснить… Зрелости ума.

— Чушь, — я невольно повторил слова Патриции. — Зебрина — вот уже четыреста лет, как подросток. И тем не менее…