Школа самообороны для женщин и драконов
Шрифт:
Работали они легко и непринужденно. При проведении приемов многие из них добродушно посмеивались. Обстановка в зале была довольно дружелюбной. Но меня обмануть было сложно. Я прекрасно понимал, что за всем этим дружелюбием стояло настоящее мастерство сильных и хорошо подготовленных людей. Работающих на тренировке, как в реальном бою. Жестко и в полный контакт. Мастерство людей, которые в своей жизни не раз перешагивали через грань, разделяющую друзей и врагов, живых и мертвых.
Почему-то я представил этих ребят в масках. Поздним вечером. Спрашивающих в темной подворотне закурить или
— Ну, как тебе мои орлы? — Улыбаясь, спросил Тадеуш. По моему грустному виду он догадался, какое впечатление они на меня произвели.
— Ничего ребята. Только кормите вы их, похоже, не очень. Потому-то и выглядят они слишком худыми и бледными.
Моя шутка прозвучала довольно жалко. Худыми и бледными «орлы» Тадеуша явно не были. Но я должен был что-нибудь ему ответить, чтобы не стоять столбом. А при виде этих монстров на меня действительно напал столбняк. Что я здесь делаю? Чему я еще могу их научить? Учить мне их совершенно нечему.
И вдруг я все понял. Это было словно озарение. У ребят закончились мальчики для битья. Никто не хотел спаринговать с ними. А манекенов надолго не хватало. Вот Тадеушу и приходится подбирать приезжих хлопцев, которые не знают, что за звери находятся в его подчинении. И отдавать их на заклание, словно жертвенных баранов.
Тадеуш приводит таких простофиль, как я, в спортивный зал. А его орлы делают из них отбивные. Немного обжаривают получившиеся гамбургеры и едят их с кровью. Дешево и сердито. Неожиданно я почувствовал себя последним бараном. Глупым и совсем не съедобным.
Мне сразу же расхотелось выходить на татами. А кто вам сказал, что я когда-то выходил на татами с охотой. Я нормальный человек. Такой же, как и вы. И я тоже не испытываю удовольствия когда меня избивают. Я с грустью посмотрел на Тадеуша. И совершенно неожиданно понял, кого он мне так напоминает.
Он, как две капли воды, был похож на командира моей курсантской роты в училище имени Верховного Совета РСФСР капитана Белянина Григория Николаевича. Здорового мужика с пудовыми кулаками и удивительно интеллигентной внешностью.
Однажды, когда мы учились на втором курсе, он появился в расположении роты с небольшим, но очень симпатичным синяком под глазом.
— Развелось каратистов в Москве. — Сказал он, ни к кому не обращаясь.
— Да я бы одним ударом убил любого. — Продолжил Григорий Николаевич. И с легким сожалением посмотрел на свои огромные кулаки. — Если бы попал.
Синяк под глазом красноречиво говорил об обратном. Скорее всего, Григорий Николаевич так ни в кого и не попал. Помнится, вся рота облегченно вздохнула. Повезло московским каратистам. Да и ротному повезло. Не взял он грех на душу. О том, что было бы с этими каратистами, если бы они попали под его тяжелые кулаки, у нас не вызывало ни малейших сомнений.
Уже после окончания училища ротный пригласил меня в гости к своему отцу, который жил в небольшой деревеньке во Владимирской области. Мы приехали к нему ранним утром второго мая.
Это было большой ошибкой. Разве можно ездить в гости на
Да, его сестре, которую в доме все называли не иначе, как Натуськой вчера исполнилось ровно столько лет, что теперь её можно было посылать в магазин за сигаретами. Правда, еще не так много, чтобы можно было посылать за водкой. Посылать, это я сильно сказал. Конечно же, никуда мы её не посылали. Натуська была еще та девчонка, она и сама могла послать любого из нас так далеко, что вам и не снилось. А её желания всегда были для нас законом.
К тому же Лешка серьезно занимался таэквондо, был спортсменом и тренером от бога. Я в эти годы увлекался альпинизмом. Сказать, что серьезно увлекался, я не могу. Серьезно в этой жизни я увлекался только красивыми девушками. А альпинизмом лишь по служебной необходимости. Так что сигареты и водка были нам в это время совсем не интересны. Важен был сам факт. Натуське исполнилось восемнадцать лет. По этому поводу мы вчера и повеселились от души вместе с Лешкой и их родителями, Татьяной Александровной и Михаилом Васильевичем.
Поэтому сегодняшняя поездка в гости была явным перебором. Два застолья за два дня — было слишком много даже для Винни-Пуха. Но я не был Винни-Пухом. Вот уже второй день я был Пятачком. Самым последним Пятачком. Нет, ехать в гости не стоило. Тем более в такую рань. Выпито нами было вчера совсем немного. Я не могу сказать, что за столом вчера собрались малопьющие. То есть те, которые пьют, а им все мало. Нет, выпили мы не мало. Нормально выпили. Хотя и не больше, чем обычно. Но голова сегодня трещала по швам, как никогда раньше.
— Это воздух. — Пояснил мне Григорий Николаевич. — Деревенский воздух. После города всегда так. К деревенскому воздуху тоже нужно привыкнуть.
Такое объяснение показалось мне немного странным. Я давно уже не маленький мальчик, и мог догадаться, что так голова может болеть только с похмелья. Привыкнуть к этому было возможно, хотя и не просто. Для этого требовались постоянные тренировки. А то, что можно привыкнуть к деревенскому воздуху вообще показалось мне научной фантастикой. Я еще не забыл, как болела у меня голова в детстве, когда родители почти на все лето отправляли меня в ссылку в деревню. Особенно в первые дни. Нет, привыкнуть к этому невозможно. Даже если периодически и укладываться под выхлопную трубу какого-нибудь автомобиля с наивной попыткой немного отдышаться. Так что ротный был явно не прав.
Поэтому вы можете представить, в каком виде я входил во двор перед домом Григория Николаевича. Вид у меня был плачевный. А во дворе тем временем шла своим чередом совсем другая жизнь. Под ногами бегали куры. На завалинке нежился толстый и ленивый серый кот. На наше появление он даже и не шевельнулся. Зато откуда-то с крыльца примчалась маленькая рыжевато-белая кошка и начала тереться о ноги ротного. Признала своего хозяина. Младшего хозяина.
Григорий Николаевич представил мне это рыжее чудо.