Школа строгого режима, или Любовь цвета юности
Шрифт:
– Настюш, жалко Динару, пойдем ее растормошим? – проявила я человечность.
– А я камеру с собой привезла, давай у нее интервью возьмем? – подхватила Настя.
Мы взяли смущенную Динару под руки и утащили в дедов кабинет. Динара благодарила и не переставала восхищаться впервые увиденным богатством.
– Подожди, я тебе сейчас такое покажу – ты вообще обалдеешь! – Настя полезла в потайной ящичек и вытащила из коробки пистолет.
Динара взвизгнула:
– Настоящий?! Ой, девчонки, я глазам своим не верю!
– На,
Пока Динара рассматривала «настоящий живой» пистолет, Настюха вскинула на плечо массивную кинокамеру и скомандовала:
– Поехали! Говори что-нибудь о Москве! Это будет начало фильма!
– А что говорить? – растерялась Динара.
– Ну, говори о том, как любишь Москву, например, – предложила Настя, глядя в глазок камеры.
Динара задумчиво повертела пистолет в руке и сказала тусклым голосом:
– Москва – столица нашей Родины. Я люблю Москву. Здесь родилось много замечательных людей… Есенин, например…
– Есенин родился под Рязанью… Стоп! Никуда не годится! – вмешалась я.
– Почему не годится? Давай я переговорю… Под Рязанью родился Есенин, – мямлила Динара.
– Мы про Москву снимаем! При чем здесь Рязань?.. Ты куда поступала? На театральное? Что ты читала на приемных экзаменах? – возмутилась я Динариному тормозу.
– Солоху читала. «Ночь перед Рождеством» Гоголя. А что? – расстроилась Динара.
– А ничего. Давай нам актрису! А то стоишь как мумия… с пистолетом.
Динара посмотрела на пистолет, потом на камеру. И вдруг прищурив один глаз, приставила пистолет к своему виску и громко запела:
По приютам я с детства скитался, Не имея родного угла, Ах, зачем я на свет появился, Ах, зачем меня мать родила!– Гениально! – Я бросилась целовать Динару. – Какой ход! Какая находка!
Довольная Настя сняла с плеча массивную камеру и потерла руки, как опытный режиссер.
– Так. Я вижу. Это хорошо. У нас фильм будет не о Москве. А о провинциалке, которая приехала в Москву и город ее растоптал. Короче, в конце фильма она застрелится.
– Может, просто уедет обратно в деревню? – Мне не хотелось лишать героиню жизни. И так детдомовская, а тут еще и суицид.
– Ага, в село Рязанской области, где родился Есенин, – съязвила Настя. – Начала писать стихи и стала великой. Это неинтересно! К тому же у нас уже есть дырка в стене. Этим надо воспользоваться. Сейчас мы снимем заодно и финальную сцену.
– Отлично придумала! Снимай дырку крупным планом, а потом лежащую на полу Динару. – У меня аж руки зачесались от вдохновения.
Динара уже и сама загорелась, не остановить.
– Настюх, давай ты снимешь меня с прохода от дверей до стула. Я вхожу в комнату,
Мы посмеялись, и каждый встал на свою точку. Настя с камерой посередине комнаты, я за Настей, чтобы помогать ей передвигаться, а Динарка в дверях, наготове.
– Пошла! – Я махнула рукой.
Динара с трагическим лицом приставила к голове пистолет, дернулась телом как от выстрела и шикарно грохнулась на пол, пролетев пару метров с раскинутыми руками.
– Снято с первого дубля! – Настя поставила тяжелую камеру на стол и прокрутила пленку назад. – Крови нет. Кровь нужна. Неси бутылку вина, нальем ей на голову для достоверности.
Я дернулась в столовую и с трудом отыскала среди пустых бутылок одну, с остатком на донышке. Пока я бегала, Настюха сняла дырку в стене и цветок на подоконнике – типа лирическое отступление… Мы налили вино Динаре на голову. Она лежала очень натурально. Несчастная убиенная девочка, которая не смогла противостоять жестокости судьбы…
В этот момент дверь открылась. На пороге стояли мать и отец Насти.
Мать в ужасе вскрикнула и начала оседать. Ей стало дурно.
Отец с белым лицом придержал жену, чтобы она не упала, и закричал что-то про «скорую помощь».
Когда «мертвая» Динара поднялась, первое, что она сделала, – протянула папе гильзу от пули (которую мы с Настей не нашли) и сказала:
– Это ваше? На полу валялось…
Оказалось, что Настя не сообщала родителям о намеченной вечеринке. О том, что в «нехорошей» квартире творится «шум-гам», папе доложила вахтерша.
Народ быстренько смотался, виновато здороваясь с родителями. Спальню пришедшая в себя мама не сразу смогла открыть – там заперлась Вика с одним из горячих парней. Когда до них наконец достучались, первой вышла Вика в кофточке, надетой наизнанку, а за ней глазастый армянин, любитель блондинок-губкибантиком.
Настина мама только прижала руки к щекам – и больше ни слова.
Чем отличаются интеллигентные люди от неинтеллигентных, я поняла, когда папа и мама молча проводили всех «гостей» и каждому ответили «до свидания».
Через два дня в школе созвали экстренное родительское собрание.
Наше состояние можно было назвать «жуткая жуть». Может, само по себе ничего такого уж страшного не случилось – ну, погуляла творческая молодежь, повеселилась. Ну, сняли интервью, подумаешь, ведь все живы-здоровы, чего кипиш-то поднимать?..
Но родительский комитет в компании с классной руководительницей Агриппиной Федоровной назвали нашу вечеринку «беспрецедентным нарушением дисциплины, хулиганством, повлекшим порчу имущества». Оставалось только найти виновных. Грубо говоря, «козла отпущения». Самого злодейского злодея!