Школа террористов
Шрифт:
– Послушай, петушок, зря ты петушишься, все равно из тебя кочета не получится: твоим клювиком навоз клевать, а не курочек завлекать.
Петушок аж позеленел от злости, стиснул челюсти, сжал кулаки, готовый броситься на обидчицу. Дина переложила в правую руку вилку.
– Послушай, парень, - поспешил вмешаться я, чтобы разрядить обстановку.
– Не надо кичиться своей невоспитанностью. Здесь ресторан, а не коммунальная кухня. И постыдись своей девушки.
– А твое какое собачье дело?
– не унимался
– Защитник! Хочешь, пойдем выйдем, поговорим по-мужски.
– Надеешься на дружков?
– Зачем на дружков? Один на один, даю слово.
– Не надо, Игорь, - сказала Дина.
– Еще о каком-то слове говорит, сверкнула она на него глазами, - когда понятия о достоинстве не имеет.
– Боишься?
– наглея Усатик.
– Тогда сиди и закрой коробочку.
Это было уж слишком.
– Может, вы пересядете за другой столик?
– А нам и здесь неплохо, - продолжал изгаляться Петушок.
Я подозвал официантку.
– Молодые люди пришли сюда не отдохнуть и поужинать, а поскандалить. Попросите администратора или дежурного милиционера.
– Да вы что, мальчики, - умоляюще сложила на груди руки официантка, чего вы не поделили?
– Все в порядке, все в порядке, - сменил злую ухмылку на заискивающую улыбку Усатик.
– Товарищ капитан просто не понял шутку. Сейчас мы все уладим, принесите нам бутылочку коньяку.
Потом он действительно стал приставать с извинениями, предлагая выпить. Мы отказались и, поспешив закончить ужин, направились к выходу. Пока одевались, в фойе появился Усатик. Все-таки решил получить сатисфакцию или ещё что?.. На всякий случай я отдал Дине ключи от машины и велел подождать в кабине. Зашел в туалет. Усатик за мной не последовал.
Он поджидал на улице, под деревом, куда не доставал свет из фойе. Стрелять он, конечно, не будет, а кастет я сумею парировать. Мышцы мои напряглись, тело сконцентрировалось, как сжатая пружина, приготовившись среагировать при первом движении. Поравнялся с силуэтом и почувствовал, как ноги сами собой замедлили шаг, предательски подрагивая - так было и в Афганистане, когда рядом витала смерть. ,
– На машине катаешься, товарищ капитан?
– насмешливо спросил усатый, выходя из темноты мне навстречу.
– Тебе завидно?
– Нет. Я на твоем месте пешком бы ходил, - и удалился в фойе ресторана.
Что это: угроза или... предупреждение? Я был настолько ошарашен, что стоял в растерянности. Кто он? Из шайки бандитов или просто захмелевший задира? Зачем, в таком случае, затевал скандал? Подручный Василия Васильевича? Я пошел к машине.
Дина облегченно вздохнула, когда я сел за руль.
– Что ему надо было?
– Снова извинялся, - соврал я, чтобы не тревожить её.
– Тварь базарная. Днем торгуют, а ночью пьянствуют. Ненавижу.
– А как же ты выбрала
– поинтересовался я.
– Выбрала, - зло усмехнулась Дина.
– И прошу тебя, никогда больше об этом не спрашивай. Без того тошно.
Мне искренне было её жаль.
Дорога была почти пустынна, но я помнил предупреждение и вел машину осторожно, не превышая положенной скорости. Дина не высказала никаких пожеланий, и я повез её к себе. Мы добрались благополучно.
– Позвони матери, - напомнил я, когда мы вошли в квартиру.
– Перебьется, - отмахнулась она.
– И плакать особенно не станет.
7
И этот день начался с телефонных звонков. Первым позвонил Вадим Семенович, с работы, из госпиталя, и сообщил, что мать снова сильно заболела, очень просила приехать.
Жили они на даче в Голицыне - матери нужен был чистый воздух, - и Вадим Семенович каждый день вынужден был тратить на дорогу по три часа, добро что электрички часто ходили.
– На этот раз, кажется, я ничем помочь ей не смогу, - уточнил Вадим Семенович и, помолчав, добавил: - У неё рак легких, начались метастазы.
У меня чуть слезы не брызнули из глаз - значит, скоро мамы не станет. А я-то, шалопай, дерзил ей, обижал... Милая, добрая мама. Возможно, она догадывалась, что больна - конечно, догадывалась, и все просила меня жениться, устроить свою жизнь; тогда, мол, она будет спокойна... Видно, не дождется.
– Это точно?
– сквозь спазмы в горле спросил я, не придумав лучшего вопроса.
– Да, анализы... Приезжай обязательно.
– Приеду. Постараюсь пораньше, могу за вами заехать.
– Не надо. Я не знаю, когда освобожусь.
Пораньше не получилось: около двух позвонила женщина, назвалась секретаршей Кузьмина и сказала, что председатель исполкома вызывает меня по поводу автостоянки. На 19.00.
Я заикнулся было насчет завтра, секретарша сказала, что завтра у предисполкома сессия.
Надо ехать.
А около трех напомнил о себе и Василий Васильевич - его голос я теперь отличил бы из тысячи.
– Привет, капитан. Ты ещё не решил?
– Решил!
– чуть ли не крикнул я.
– Если ты ещё раз попадешься мне на глаза, стрелять буду без предупреждения.
– Ух ты!
– захохотал Василий Васильевич.
– Разве можно так пугать? А вдруг заикаться стану? Твоей машины за увечье не хватит рассчитаться. Ну вот что, сморчок, - загремел он угрожающе.
– Прихвати на всякий случай бумажку и носи с собой. Поверь, есть вещи более стоящие, чем вшивые документики. Понял?
– и повесил трубку.
Я набрал номер Горелого - по идее он сам должен был позвонить и разъяснить вчерашний конфликт в домжуре, - но он молчал.
– Привет. Что-то не заметил я твоих дружков, - без обиняков начал я.