Школа выживания
Шрифт:
Вокруг царило умиротворение, можно сказать, идиллия. Соседи давно не беспокоили, как будто позабыли, нет, на острове постоянно находились наблюдатели. И попавшие в этот не тронутый цивилизацией мир люди к их присутствию уже привыкли, постепенно успокоились, устав жить в постоянном напряжении. Чему в немалой степени поспособствовало и последнее пополнение арсенала. Хотя. Гришу до сих пор угнетало то, что казак оказался смертельно раненым. Пусть его бы сильно ранило, пускай даже он лишился бы какой либо конечности. Но его боевой опыт, был бы ощутимым подспорьем. Да и наличие ещё одного мужчины, могло существенно разнообразить генофонд небольшой группы переселенцев. Но это были только мечты, поэтому Акимов гнал такие мысли прочь,
– Гриша, глянь-ка туда.
– не сильно громко, но при этом весьма взволновано проговорила Вика, указывая свободною рукою куда-то в даль.
– Никак снова кто-то сильно всполошил птиц. И это снова там, где жили наши предшественники.
– Вижу.
– И чего нам делать?
– Вы, все, вооружаетесь и прячетесь в пещере. Ну, в смысле занимаете там оборону. Ну а я седлаю Бурушку, и еду на разведку. Может быть, там не происходит ничего страшного, а быть может нужно вмешаться...
– А может быть, возьмёшь с собою Веню?
– Нет. Он будет охранять вас. Я поскачу на своём Бурке, и в случае опасности смогу оторваться от погони - уводя её в сторону. А Вениамин, городское дитя, до попадания сюда, лошадей видел только по телевизору. Так что выхожу один, без вариантов. ...
Мерно вышагивает конь, время от времени пофыркивая, норовя шепнуть высокую траву, растущую ровным ковром. Вот только упрямый наездник, постоянно одёргивал узду, и конь, недовольно фыркая, продолжал свой путь. Да тут ещё по округе разносился весьма неприятный запах испускаемый мыловарней. Впрочем. Это амбре не нравилось не только животному и всаднику, о чём красноречиво говорила его лёгкая гримаса брезгливости.
Однако это никак не мешало всаднику наблюдать за окружающей его обстановкой. Не укрылось от его внимания и то, как в лесу, к которому он направлялся, загомонили местные аналоги земных попугаев - значит, кто-то вероломно вторгся на их территорию. И их обеспокоенный, резко-гортанный гомон слышался совсем рядом. А это могло значить только одно, входить, или обходить лесок, не было никакого смысла, поэтому Григорий, потянув повод, повернул коня влево, и направился к ближайшему островку высокого кустарника.
Надо признаться, что сделано это было весьма вовремя. Не успел Акимов спешиться, и взять на изготовку винтовку. Как из леса послышались крики:
"Быстрее дети коровы!
– слышались надменно презрительные возгласы.
– Вам была нужна земля? Так вы на свободные территории и идёте! Шевелитесь, грязь, иначе забьём насмерть! ..."
Слышались частые, сухие шлепки шестов по стволам деревьев (по крайней мере, Гриша воспринимал их именно так), иногда казалось, что были различимы и глухие звуки, характерные для удара по живой плоти. А может быть, их услужливо дорисовывало подсознание, дополняя отчаянные, полные боли вскрики. И всё это, сильно не нравилось Григорию, не ожидавшему от этой какофонии звуков ничего хорошего.
Впрочем, все, что происходит в жизни, имеет своё, и при этом логическое продолжение. Вот из леса стали выскакивать сильно измождённые, затравленные женщины, они как могли быстро убегали от надвигающейся на них опасности. По крайней мере, пытались это делать. Гриша, даже находясь на удалении где-то метров сто, или сто двадцать, разглядел на некоторых свежие следы побоев. Рядом с ними, держась как можно ближе к матерям, бежали дети и подростки, они тоже имели багровые отметины от ударов.
Через какое-то время, из лесных зарослей появились и мужчины, они также отступали, но временами останавливались, стараясь хоть ненадолго задержать своих преследователей. Однако, все эти попытки были тщетными. На каждого остановившегося сразу же нападали трое-четверо воинов племени Рыси (Григорий сразу же их узнал - по характерному узору, нанесённому на тело) и, выкрикивая оскорбительные слова, не смертельными, но весьма болезненными ударами своих
"Вот твари.
– Сквозь зубы процедил Григорий, досылая патрон в патронник, и изготавливаясь для стрельбы с колена.
– В прошлый раз не получилось прикрыться животными. Так вы су..., решили спрятаться за спинами людей из более слабого племени. Не оригинальны вы ..., применяете тот же самый живой щит".
И надо же, готовясь к бою, Акимов повёл себя как мальчишка - позволил захватившим его эмоциям возобладать над собою. Что привело к тому, что он, не успев как следует прицелиться, выстрелил. Нет. Он безошибочно определил вождя, так как тот, отдавая приказы, слишком активно жестикулировал. Вот только пуля пролетела немного правее. Это Гриша понял по тому, что упал совершенно не тот человек, а стоявший рядом. От грохота выстрела, и вида неожиданно свалившегося шамана (о чём красноречиво говорил его ритуальный наряд), все затихли - замерли, как статуи.
"Вдох, медленный выдох. Вдох, медленный выдох. Давай уже, успокойся.
– подумал Григорий, передёргивая затвор и одновременно борясь с ненужными в данной ситуации эмоциями.
– Тебе больше нельзя мазать".
Вроде как помогло - сердцебиение немного успокоилось, да и пропала завладевшая им в первые мгновения суетливость. Вот вождь снова в прицеле, ствол не дрожит и не выписывает "восьмёрки". Выстрел. На сей раз, пуля сбивает с ног того кого надо. На сей раз Акимова заметили. Несмотря на потерю своего лидера, воины рыси замахали руками, указывая на стрелка, закричали. Пусть они и не понимали, каким образом их убивают, но они вполне точно определили, откуда им грозит опасность. Новый выстрел. Падает второй из шаманов, по виду самый старший из четырёх, служителей культа. На этот раз, повинуясь выкрику одного из двоих оставшихся мужей праматери рыси, мужчины кинулись на безнаказанно стреляющего противника. При этом они совершенно позабыли о тех, кого недавно гнали к поселению попаданцев. Которые продолжали стоять как истуканы, видимо эти люди просто устали бороться за свою жизнь, и смирились с тем, что от их действий, больше ничего не зависит. Выстрел. Того, кто только что принял на себя командование, крутануло на месте, и он, выронив свой боевой топор, упал на землю.
Не заметив очередную потерю, аборигены, размахивая кто боевыми шестами, кто каменными топорами, стремительно приближаются к Григорию. Однако он, пока что не обращал на них внимания, а затаив дыхание, целится в последнего служителя культа, путь тот стоит потерянно, да и как-то растерянно смотрит перед собою - как будто ничего не видит. Вдруг выйдет из прострации, да возьмётся за руководство боем, - в самый неподходящий момент. Выстрел. Снова смертоносный метал забирает свою очередную жертву. Всё. Магазин пустой. Винтовка за спину. Пусть и не очень ловко, но Акимов оказывается в седле. В руке револьвер. Поспешный выстрел. Всадник целил в грудь бегущего на него человека, но пуля угодила тому в ногу.
"Пусть хот так, - подмечает Григорий, целясь в очередного противника, - после такой раны, не боец".
Новый, сухой щелчок пистолетного выстрела. Мимо. Сидя на коне, не сильно-то преуспеешь в меткой стрельбе. Снова выстрел и вновь промах. Противник слишком близко, а с такой меткостью можно и погибнуть. Акимов еле успел спрятать револьвер, и вооружиться шашкой. И всё закружилось в смертельной схватке. Даже конь не желает стоять на месте, он начинает крутиться на месте, и, кажется даже лягать нападающих воинов. Гриша чувствовал, как по телу пробежал адреналиновый холодок, стараясь хоть кого-либо достать, усиленно, можно сказать, даже бестолково махал шашкой. Хотя. Если судить по иногда ощущаемся сопротивлению, временами клинок умудрялся доставать до чьей-то плоти. Ориентироваться в происходящем было очень трудно, так как немало усилий тратилось на то, чтоб не свалиться с брыкающегося коня.