Школа

Поселягин Владимир Геннадьевич

— Зря мы тут встали, волны высокие на берег накатываются, лодку перевернуть может. Нужно было на реке вставать, там, где она впадает в океан, таких волн нет.

— У каждой реки деревни или городки стоят, думаешь, местные дадут нам там спокойно развернуться? Придётся эти селения вырезать.

— Это тоже верно — согласился он со вздохом. — А если не занятую бухту поискать?

— А есть чем?

— Тоже верно, был бы беспилотник или вертушка, шанс найти был бы. И тем и тем я управлять умею… Вроде бы, опыт-то только теоретический.

— Все умеют — подошла к кабине Белла, и уже обратилась ко мне. — Что делать будем? Лагерь разбиваем?

— Да, — кивнул я. — Мик, займись обороной.

— Есть — машинально козырнул

он, и тут же стал командовать, отправляя на верхушку обрыва снайперов и наблюдателей. Трое парнишек потащили туда «АГС» с последней не расстрелянной улиткой, а Белла занялась организаций лагеря и кормёжкой. Пока разводили костёр, я подошёл к прибою и, достав из сумки лодку, стал качать её ножным насосом. Наконец она была накачена, я оставил всё вооружение кроме пистолета на берегу и, забравшись в это резиновое изделие, погрёб подальше от берега.

Всё же в чём-то Мик оказался прав, меня трижды чуть не перевернуло волнами, пока я активно грёб вёслами, но чем дальше от берега, тем они становились пологее и только раскачивали лодку. Отойдя на большие глубины, почти на километр от берега, когда даже зелёная масса грузовика стала крохотным пятнышком, я достал баул-хранилище и алмаз для разворачивания. Через минуту баул был открыт. Со стороны наверное это смотрелось несколько странно, вдруг на воде появилась огромная явно матерчатая хламида, с большим зевом и из него вышло задним ходом что-то серое с рубленными чертами, а где-то и плавными.

Как только Васильев вывел эсминец, я свернул баул и убрал его вместе с алмазом в сумку. После чего поднявшись на борт, не забыв лодку, её я спустил и тоже убрал в сумку, отдал приказ капитану встать поближе к лагерю на берегу и взять его под охрану всеми возможными системами вооружения. Друзей у нас нет, разрешено открывать огонь по всему, что попытается приблизиться. После этого я спустился в моторную шлюпку и на ней отправился к берегу. Преодолел прибой и волны, после чего на небольшой скорости ткнулся в галечный пляж, дети, что разделись почти до нага, тропики почти, помогли мне вытащить шлюпку подальше на берег. К этому времени Васильев сблизился с берегом и красавиц эсминец встал метрах в четырёхстах от берега на двух якорях. Рыбаки что работали до этого неподалёку, предпочли поднять сети и уйти как можно дальше, вообще вернувшись в деревню.

— Как ужин? — спросил я Беллу, направляясь к машине. Нужно на ней подняться на крутой берег, развернуть там гараж и загнать хорошо поработавший грузовик на место в бокс, ну и боеприпасы пополнить не мешает.

— Почти готов.

Пока я поднимался на верх, Вольт занял место водителя и по нашим же следам, врубив все колёса, на пониженной, всё же поднялся на косогор, и подогнал грузовик к только что развернувшемуся гаражу. Потом мы недолго поносили ящики с продовольствием и боеприпасами на берег, нужно пополнить арсенал эсминца, там оружие только времён второй мировой войны, да и то штатовское, вот и носили всё до чего рука дотянется, Белла как раз с вязанкой «шмелей» спускалась по крутому склону, где дети успели набить тропинку. Медленно у шлюпки прямо на берегу начал подниматься штабель из ящиков, коробок и средств вооружения.

Свернув склад и оставив привычный котлован его месте, я дождался, когда одна из девчушек спущенная мной вниз подберёт пакетик хранилища и алмаз, поднял её наверх, и мы вместе направились в лагерь, где уже был готов ужин. Ночевать мы решили всё же на корабле, там были комфортабельные кубрики, можно разместиться с комфортом. Так мы и поступили.

Нагрузив шлюпку частью вещей из штабеля, я поднял на борт шлюпки четырёх малышей и одного из старших детей, из тех, что прошли военную подготовку и обучение, к тому же я на всех надел спасательные жилеты, на корабле они оказывается были, я не знал. Потом мы отошли от берега и, преодолевая волны, смогли-таки выйти на спокойную воду. Хотя обрызгало всех. Потом мы подошли к правому

борту корабля, где был спущен трап. Сперва подняли на борт детей, а потом уже и груз. Дальше дети под командованием Васильева начали переносить весь груз и вооружение по складам, в продовольственный или арсенал. У Васильева с этим было строго, педант ещё тот. Ну а я на пустой шлюпке, где только спасательные жилеты лежали, отправился обратно. По всем прикидкам мне рейсов семь-восемь сделать нужно было.

Примерно так и оказалось и последний девятый рейс, когда я уже набрался опыта плаванья у берега и преодоления прибоя, то совсем стемнело. За это время капитан уже разместил новобранцев и пассажиров по кубрикам, у меня естественно была капитанская каюта и те сейчас осваивались на корабле. Кстати, часть учеников я включил в экипаж. Оружие капитан им естественно не доверил, так что бегали со швабрами, наводя лоск. Правда уже стемнело, и поднимали мы остатки груза уже при свете прожекторов, да и шлюпку на талях тоже поднимали совместно. Дальше Васильев снялся с якорей, и мы стали на медленном ходу удалятся от берега, тут стоять я посчитал опрометчивым, опасно, а уйдя от берега километров на двадцать, там и легли в дрейф. Сегодня отоспимся, а с завтрашнего дня начинаем осваивать боевой корабль и наконец, направимся к закрытым континентам.

* * *

— Точно узелок плетения так расположен? — уточнил я у Беллы. — Если он тут завязан, как ты говоришь, то это не сигнальное плетение а чёрте что… А вот если он на два миллиметра ниже и вот от этого узелка идёт дополнительная линия, то да, это уже сигнальное плетение.

Девушка перегнулась через борт шлюпки и стала пристально разглядывать плетение, что находилось на глубине двадцати метров, изредка для сравнения бросая взгляды на мой рисунок, после неуверенно ответила:

— Этот узелок я плохо вижу, он вниз уходит и перед ним ещё несколько плетений, они меня путают. Нужно снова отплыть в сторону, там лучше видно будет.

Кивнув Мику, сидевшему на вёслах, я снова стал задумчиво просматривать рисунок, прокручивая его в разных сферах. По всем параметрам выходило, что в этот раз нам попалось как раз сигнальное плетение. М-да, а как всё прекрасно начиналось, мы шли на полном ходу к закрытым территориям, и вот, когда до них осталось порядка сорока километров, Васильев застопорил ход и отвернул в сторону, его магосенсоры засекли впереди нашего пути враждебные плетения. И вот мы уже полтора месяца ходим у этой стены и изучаем плетения. Вот это вот было очень трудно, это как слепой в стране глухих, я могу разобраться в плетениях из-за огромного объёма теоретических и практических знаний, но плетения не видел, кристалл ювелира тут не помогал, у него дальность действия максимально пять метров, а эти охранные плетения находились на глубине двадцати-двадцати пяти метров. Рисковать кораблём я не стал, чёрт его знает что там накрутили местные маги, поэтому эсминец всегда стол в паре километров от оборонной линии, а мы с моими учениками, Беллой, Миком и Одной, вот уже как почти месяц совершали на шлюпке рейсы прямо к линии, стараясь не сближаться и не зацепить ни одну тревожную нить. Сейчас Одны не было, она отдыхала от вчерашней работы.

По ученикам скажу так, эти полтора месяца я тоже не терял даром, научил их языку Тории и как только у них начало получаться заряжать камни и накопители, наконец-то бесплатные зарядники заработали, и выдал на всех одну магическую азбуку, которую они внимательно читали, те кто умел. Из двадцати шести детей прошли пробуждение Дара восемнадцать и сейчас они активно учились, остальные так, маленькие ещё, им расти и расти. Тот же Мик уже делал некоторые успехи, учил детские заклинания, самых лёгких из отобранных мной из арсенала Древних магов. Два плетения он стабильно выдавал, используя их. Это фаербол и «малое исцеление». Остальные пока учил. Мик первый кто сбросил детскую сетку с ауры.