Школьный демон. Курс третий
Шрифт:
— Действительно: достаточно, — прервал меня Дамблдор. — Если я правильно понял, то ты пытаешься описать Нимфадору Тонкс?
— Ага, — расцвел я. — Я уже несколько раз доверялся ей — и она ни разу не предала этого доверия.
— Хорошо, — кивнул директор. — Я поговорю с главой Департамента магического правопорядка. Проверка защиты домов волшебников — относится к числу услуг, которые оказывает аврорат, [30] так что не думаю, чтобы этот заказ вызвал какие-то возражения.
30
Прим.
В этот момент в гостиную вернулась Миа, и на столе стали появляться не слишком изысканные, но зато — вкусные и питательные блюда. Дамблдор внимательно оглядел предлагаемое угощение, и вздохнул.
— Боюсь, я не могу себе позволить столь сытную еду в это время суток. Мадам Помфри, знаете ли, очень строга в отношении предписанной пациентам диеты.
— Мадам Помфри? — удивилась Миа. — Вы заболели?
— Моя болезнь называется старостью. Так что, если я хочу пожить подольше, а не отправляться в следующее большое приключение — мне придется еще в течение длительного времени соблюдать строгую диету и жестко ограничивать себя.
— Хорошо, — кивнула Миа. — Тогда, может быть, десерт?
— Благодарю, — радостно улыбнулся Дамблдор, и потянулся за появившимися на столе сладостями, демонстрируя чудеса выдержки и самоограничения.
— А откуда Вы узнали об изменениях в защите? — наивно поинтересовалась девочка.
— Я их просто увидел, — по-доброму улыбнулся Дамблдор. — Я ведь какой-никакой, а маг. Некоторые говорят, что даже Великий.
— То есть, Вы прямо из Хогвартса, или, хотя бы из Лондона можете разглядеть особенности заклятий над нашим домом? — поразилась Миа. — А нас научите?
— Почему «из Лондона»? — удивился директор.
— Ну, Вы же приехали… — «растерялась» девочка. — Или Вы где-то неподалеку живете?
— А… — улыбка вернулась на лицо директора. — Нет, защиту я увидел только когда аппарировал к вашему крыльцу. Так что этот разговор — просто случайность. Я прибыл сюда по совершенно иному, гораздо более печальному поводу.
— …? — мы с удивлением посмотрели на Дамблдора.
— Я… — Великий Белый запнулся. — …я надеялся, что не мне придется рассказывать Вам об этом… Но Свет — неоднороден. И вот одного из тех, кого я не так давно называл «товарищем» и даже «другом», желание принести наибольшее благо наибольшему числу людей завело на кривую тропинку. В погоне за Общим Благом, он забыл о конкретных людях, и совершил ошибку, которая может оказаться хуже преступления, — мы напряженно слушали директора. Услышать такое от Дамблдора… Это — «да». Это было сильно. — Он пошел на сговор с Силами Тьмы: договорился с представителем одного из Древнейших, и, признаюсь, темнейших родов, и через неделю состоится инициированное ими заседание Визенгамота. К счастью, мне удалось узнать об этом, так что у нас есть время подготовиться к защите…
— А чего они, собственно, хотят добиться? — поинтересовался я.
— На заседании Джастин Трэверс заявит, что, согласно Кодексам крови, о которых вы столь неудачно напомнили нашим аристократам, полукровка не может представлять Великий род, и принимать кого-либо под Покровительство рода. Поэтому они потребуют официального признания рода Поттер — пресекшимся, а право Покровительства над мисс Грейнджер — передать роду Трэверс, «дабы не вводить бедного ребенка в заблуждение относительно ее возможной роли в магическом
Глава 27
Сила и честь рода. Часть третья. (Гермиона)
— И что же нам делать? — Спросил Гарри, приняв вид удивленного, растерянного и даже испуганного ребенка.
— От тебя потребуется только одно: не испортить все, — улыбнулся Дамблдор. — Сейчас нам очень важно избежать проверки обвинений на Хранителе Справедливости. Этому, заклятому темной магией, камню справедливость, которую он якобы хранит — не интересно. Только Кодексы.
— Но ведь Гарри — не полукровка? — удивилась я. — У него и мама и папа — волшебники.
— Для людей он — не полукровка, — вздохнул Дамблдор, — …а вот для Хранителя Справедливости… Чтобы камень признал его — надо либо чтобы у него были три поколения предков-волшебников, либо чтобы его мама была введена в рода ритуалом кровной магии. Темным ритуалом. Я лично уговорил в свое время Джеймса не делать этого. Темная магия опасна, и, в первую очередь, своими непредсказуемыми последствиями.
Глаза Гарри полыхнули багровой вспышкой. Впрочем, думаю, что она относилась отнюдь не к Дамблдору. «Он делал то, что считал правильным. А вот кое-кому другому — стоило подумать не о мировой революции и мире во всем мире — а о своей семье». Эту фразу я могла предсказать и не обращаясь к Кай.
— Извини, Гарри, — продолжил Дамблдор. — Но я и сейчас уверен, что так было лучше. Боюсь, будь твоя мама связана клятвой роду и кровным ритуалом — ты просто не смог бы обратиться к Хаосу и спасти Падме.
— Фига себе?! — прозвучали в моей голове «не мои» мысли, переданные Меткой. — А как же «ужасный, коварный Хаос»?! — но вслух Гарри произнес только: — Почему?
— Последний представитель, единственный наследник рода не может рисковать собой ради кого бы там ни было… И, прими Лили клятву верности роду — она перешла бы и на тебя. По крайней мере — пока тебе не пришлось бы подтверждать ее в 17 лет.
— А еще — не получилось бы отдать этого самого «единственного и неповторимого» под опеку магглам, — прокомментировал Мори только для меня.
— Но тогда и я встретила бы не Ксеноса Мориона, коварного и ужасного, а некоего «настоящего Гарри»? — мне стало любопытно.
— Ага, — откликнулся мой парень.
— Значит, я должна поблагодарить Дамблдора еще и за это, — вздохнула я.
— Вот над могилой и огласишь весь список, рассказывая, за что ты ему благодарна, — ментальная улыбка Мори окатила меня теплом.
— Но почему Вы уверены в победе? — заинтересовалась я. Переходить под опеку неведомого Трэверса как-то не хотелось.
— Для испытания на Хранителе Справедливости нужно решение не менее чем двадцати шести членов Визенгамота. Я уверен, что, по крайней мере, двадцать пять голосов будет «против». Я об этом позаботился, — уверенно заявил директор.
— Думаю, он ошибается, — заявила Горевестница, которую Великий Белый просто не мог услышать.
— Значит, нам надо подготовить свои вариант решения, — Мори был не менее железно уверен в успехе. — Я вот вижу уже четыре.