Шкура белого бизона
Шрифт:
Он начал сначала:
– Мы смотрели с края долины и увидели, что у вас неприятности. Кто они, те, кто на вас напал?
– Перерезающие Горло.
– Хорошо. Пойдем дальше. Мы встретим их, когда они спустятся в долину.
Мы пошли дальше вместе с этими семерыми, оставив позади своих обезумевших работников. Мы перемахнули ручей и проскочили через лес, оказавшись на другой его стороне, когда враги только приближались к нему. С криками удивления они развернулись и побежали, не сделав ни единого выстрела. Уходя, они бросили тринадцать лошадей, которых вели в поводу –
Мы стали стрелять в убегающих врагов, и сначала один, а за ним другой Перерезающий Горло упал. Потом пуля попала в лошадь, и ее всадник, приземлившись на ноги, развернулся и выстрелил в нас, промахнулся, и был сам застрелен, перед смертью сделав нам знак приблизиться.
Перед таким соблазном кутенаи не смогли устоять – посчитать ку над убитыми врагами. Не обращая внимания на приказы Красного Рога, они рванулись вперед, каждый хотел оказаться первым рядом с убитым, чтобы объявить, что его убил именно он, и завладеть его оружием. Тем погоня и закончилась, потому что мы втроем не могли ее продолжать. Мы спешились и стали стрелять в Перерехающих Горло, но ни в кого не попали.
Достигнув края долины, враги в последний раз выстрелили в нас и убежали.
– Все закончилось. Вы живы, – сказал нам Красный Рог.
– Да, а у тебя нет ничего, чтобы показать в подтверждение своего ку. Но ты сможешь посчитать. Пошли к захваченным лошадям, пока твои жадные кутенаи не все растащили, – сказал Апси.
Мы побежали назад, и все остальные тоже, к своим лошадям. Но они опоздали. Красный Рог держал концы ремней семи лошадей, а мы с Апси еще раньше поймали остальных. На языке Черноногих, который остальные не понимали, Апси сказал Красному Рогу, что отдаст ему пойманных нами лошадей. Он был более чем доволен.
Мы кратко рассказали ему об успешной охоте на бизонов и попросили кутенаи помочь нам разделать добычу. Они охотно согласились, и Красный Рог отправил одного из своих передать нашим работникам, чтобы те возвращались. Вскоре мы закончили работу и отправились домой, и доказательства наших с Апси ку были аккуратно завернуты и уложены в фургон.
Когда мы приблизились к лагерю, солнце уже садилось. Всадники, ушедшие вперед, принесли новости о стычке, и множество пикуни собрались в лагере кутенаи, ожидая нашего возвращения. Когда мы выехали из леса, они побежали нам навстречу, выкрикивая наши имена и восхваляя нас за то, что мы убили Перерезающих Горло, злейших врагов всех племен Черноногих.
Хотя я и был к этому готов, все же такая бурная встреча произвела на меня большой впечатление. И кутенаи, хотя это не так их касалось, столпились вокруг Красного Рога и хвалили его, да и нас тоже. Я думал, что и Заря должна быть среди них и слышать хвалы в мой адрес. Но, осмотревшись, я ее не нашел. Когда мы приблизились к вигваму Желтого Медведя, она с отцом была там, перед вигвамом.
– Ха! Теперь они видит меня, теперь узнает, как уважают меня ее соплеменники, – сказал
Она не посмотрела на меня! Я для нее значу меньше чем ничего! Мое сердце упало.
Придя в наш лагерь, немного позже, я даже не в силах был отвечать на сердечные приветствия, которыми встретили нас дядя, Женщина-Горностай и Бакли. Женщина-Горностай поставила перед нами хороший ужин, но я смог только попробовать, хотя Апси поел с аппетитом.
Она продолжала смотреть на меня, и, когда он закончил, спросила:
– Почти-сын, у тебя неприятности? Что случилось?
Прежде чем я смог ответить, Апси с хитрой ухмылкой сболтнул:
– Его милая, эта Заря, его неприятность. Когда мы сейчас подошли к ее вигваму, она шмыгнула внутрь, даже не взглянув на него…
Он ненадолго прервался, приложив ладонь ко рту, виновато глянул на меня и пробормотал:
– Хайя! Мой язык слишком быстрый!
Это смутило дядю; он отвернулся и с трудом сдержал смех. Женщина-Горностай посмотрела сперва на него, потом на меня.
– Не надо так на меня смотреть. Она не моя милая и никогда ею не станет, – сказал я ей.
– Ты ни в чем не виноват. Послушай меня, почти-сын: держись подальше от этой девушки, и тем избавишь нас от больших неприятностей, – ответила она.
Думала ли она на самом деле, что, если она станет постоянно это повторять, я отстану от девушки? Ха! Я не оставлю попыток, решил я, и почувствовал себя намного бодрее
Тут вошел Маленькая Выдра, чтобы навестить нас, и упомянул о том, что пикуни пригласили кутенаи спуститься и поставить свои вигвамы в их лагере, рядом со своими друзьями. Я сразу подумал – помешает мне это видеть Зарю чаще или поможет.
На следующее утро кутенаи спустились в большой лагерь, и после полудня, не обращая внимания на сердитые взгляды Женщины-Горностая, я пошел туда.
Вигвам Желтого Медведя, как оказалось, стоял рядом с вигвамом Безумного Пера и Бобрихи. Ха! Мне это было наруку. Как убивший белого бизона я должен был принимать участие в церемониях, сопровождавших выделку и разрисовку шкуры, так что у меня появлялась прекрасная возможность следить за тем, куда ходит Заря, и, может быть, проследовать за ней, не привлекая внимания.
С легким сердцем я приблизился к двум вигвамам. Бобриха рядом со своим вигвамом выделывала растянутую на раме священную шкуру, очищая ее внутреннюю сторону скребком со стальным лезвием.
– Любимец Солнца, мой белый сын, садись здесь, в тени, – приветствовала она меня.
Я сел в тени навеса, который она поставила, чтобы предохранить шкуру от солнечных лучей, и она стала расспрашивать меня о нашей стычке с Головорезами. Я отвечал невпопад, потому что взглядом искал Зарю. Входной полог ее вигвама был на месте, а скрещенные шесты перед ним говорили о том, что внутри никого нет. Быть может, отец взял ее с собой на охоту, подумал я. Мое сердце снова упало; мне оставалось только вернуться домой и начать делать лодку, что я давно собирался.