Шквальный ветер

Черных Иван Васильевич

Получив согласие, он засуетился, принес кувшин с горячей водой и, наклонив голову Валентина, стал мыть шампунем; и говорил, говорил: рассказал все новости Семеновки за последний месяц, международные, услышанные по радио, потом как бы в продолжение своего рассказа начал выспрашивать, много ли ещё в тайге соболя и куницы, каким зверьком промышлял посетитель.

"Не иначе, по совместительству работает на местную милицию осведомителем", - мелькнула догадка у Валентина.

– Я охотник за женьшенем, - ответил он.
–

Но в этом году поход мой оказался неудачным, а вот подледная рыбалка - ловил сколько душе угодно. На всю зиму заготовил. Теперь проблема - увезти.

– Сиг, таймень?
– поинтересовался парикмахер.

– И сиг, и таймень, и ленок.

– Может, и для продажи найдется?
– несмело спросил мастер.
– Очень люблю с морозца - не то что в магазине. К Новому году.

– Найдется.

Еврей не перехвалил себя - мастером оказался отменным, - и волосы привел в порядок, и бородку подстриг так аккуратно, что летчик даже сам себе понравился.

– А ви знаете, на кого похожи?
– удовлетворенно осматривал его со всех сторон парикмахер.
– На нашего последнего батюшку-императора. И лицом, и выправкой. Только погон не хватает.

"Уж не намек ли это на прежнюю службу?" - мелькнула новая мысль, и Валентин пожалел, что зашел в парикмахерскую. Хотя в его положении разве догадаешься, где подстерегает опасность. Войди в вагон не чесанным, не мытым неделю, он тоже обратил бы на себя внимание. А возможно, все это игра напряженного воображения: у страха, говорят, глаза велики.

Расплатившись, Валентин достал из рюкзака двух сигов килограмма по полтора и протянул мастеру.

– Вот спасибо, вот спасибо, - отвесил еврей благодарные поклоны. Сколько я вам должен?

– Это вам презент за хорошую работу.

До прихода поезда оставалось ещё более получаса. Валентин в здание вокзала решил не заходить, прошелся по первой, ведущей в поселок улочке и увидел .слева светящийся окнами продовольственный магазин. В этот день ему явно везло. От одного вида хлеба у него потекли слюнки и требовательно заурчало в животе. Он купил буханку черного и батон белого и еле сдерживал желание не отломить кусочек и не сунуть в рот.

Здесь были даже яблоки. Валентин попросил взвесить ему килограмма два и поинтересовался, не найдется ли у девушки - за прилавком торговала девушка лет восемнадцати, - бутылочки хорошего вина.

– Еду в гости, а какой Новый год без выпивки.

Девушка подумала, мило улыбнулась и сказала снисходительно:

– Коли в гости, так и быть, найду вам бутылочку шампанского...

На перрон Валентин пришел за пять минут до прихода поезда. Перрон был пуст - в канун Нового года в дорогу отправлялись только по срочной необходимости да вот такие бродяги, как он. И это обнадеживало - похоже, никто за ним не следит. Он прошелся взад-вперед, внимательно всматриваясь в темноту, но никого не увидел и окончательно успокоился.

И когда садился в

поезд, никто поблизости не появился.

– Проходите в первое купе, - сказала проводница, проверив его билет. Сегодня у нас просторно.

В купе сидела девушка лет двадцати, одетая в спортивный шерстяной костюм темно-синего цвета, плотно облегавший её стройную фигуру, хотя лицом она была далеко не красавица: курносый нос, невыразительные серые глаза, таившие то ли усталость, то ли печаль, короткая прическа прямых темно-русых волос.

Валентин поздоровался. Девушка ответила вяло, нехотя, видно разочарованная, что к ней подселили попутчика: кроме них, в вагоне никого не было.

– Простите, проводница сказала: "В первое купе", - пояснил летчик. Если хотите, я попрошусь в другое.

– Да нет, пожалуйста, располагайтесь, - указала девушка на место напротив.
– Вы мне не помешаете.

– Спасибо. Мне, наоборот, будет приятно ваше общество. Не люблю одиночества: я геолог и много времени приходится проводить вдали от людей, потому скучаю по ним.

– Вы и теперь из тайги?
– поддержала разговор девушка.

– И теперь.

– Что же вы ищете? Золото, серебро?

– Не только. Дальневосточная земля-матушка богата и другими минералами. Слыхали о касситерите?

– Оловянная руда?
– девушка чему-то грустно усмехнулась.
– Слыхала. И видела, как её добывают. Адский труд.

– А разве есть легкий труд?
– с улыбкой спросил Валентин.

– Наверное, есть. Только не каждому выпадает удача заниматься им.

– Ясно.
– Валентин решил изменить грустный тон девушки на веселый. Значит, вам не повезло с профессией. Если не секрет, скажите, чем вы занимаетесь?

Девушка молчала. Она, видимо, так не любила свою профессию, что стыдилась о ней говорить.

– Какая разница. Допустим, обыкновенная крестьянка. В земле вожусь.

Валентин глянул на её руки. Действительно, трудовые - обветренные, с потрескавшейся кожей. А вот одежда, висевшая на вешалке, вызывала сомнение: мутоновая шубка, такая же шапка, меховые сапожки, хотя в деревне нынче одеваются не хуже, чем в городе. И все же что-то отличало её от сельской жительницы. Но он не стал выяснять, кто она. Сказал обрадовано:

– Значит, коллеги. Мы, геологи, тоже в земле возимся. Давайте знакомиться. Меня зовут Эдуардом. Если учитывать отпущенную для солидности бороду, можете величать Эдуардом Петровичем.

После находки Перекосова он решил воспользоваться его именем: вряд ли прокурора будут так искать, как их преступную троицу.

– А меня - просто Лена, - протянула ему девушка руку. И Валентин ощутил в руке силу, жесткость кожи.

– Вот и отлично. Теперь можно приступать к трапезе. У меня с утра маковой росинки во рту не было.
– Он достал из рюкзака хлеб, бутылку шампанского, жаренную ещё в землянке медвежатину, сало, яблоки.