Шлак 2.0
Шрифт:
— Ошибаешься, Дон, уже выпустил. Он не окружает здание, как ты думал, он даже не вошёл в посёлок, а сидит со своими штурмовиками на рельсах и ждёт, когда я позволю ему войти. А всё потому, что Алиса не просто помощница, она его дочь.
Пару секунд я переваривал информацию. Дочь. Ну, теперь понятно. Вот откуда исходит её холодность. Одна кровь. Оттуда же и должность помощницы с обеспечением по второму разряду, хотя упрекать Мёрзлого в использовании служебного положения наивно и глупо. Не тот случай. Алиса могла лежать под пальмой в Золотой зоне, пить коктейли и заниматься прочей ерундой, каковой занимается золотая молодёжь,
— Алиса…
Девчонка подняла голову.
— Дон, я не обязана отчитываться перед тобой, а уж тем более докладывать, кто мой отец.
— Я не об этом. Ты молодец, умная девочка, красивая. Скажи только, как тебя со всеми этими качествами сюда занесло?
Алиса перевела взгляд на примаса.
— Очень просто. Мой дорогой дядя Олово имеет большое количество последователей не только в Загоне, но и непосредственно в Центре безопасности. Прискорбно признаваться в собственной слепоте, но Штык оказался подлецом и предателем. Вот уж от кого не ожидала. Вызвал меня к угольному разрезу, наплёл, что отец велел проследить за Фитюшиным, а там эти двое, — Алиса лёгким кивком указала на сопровождение. — Связали, погрузили в платформу и привезли сюда. Хорошо, что не надругались по дороге.
— Видимо, нечем, — сыронизировал я.
— Тебя то же самое ждёт, — пообещала Урса.
— А твоего послушника?
— Прекращайте, — остановил нашу перебранку примас. — Тебя, девочка, никто не посмеет тронуть. То, что поцарапали немного, сама виновата, не надо было сопротивляться.
— Жаль, что я револьвер свой в колл-центре оставила, а то бы всех троих пристрелила, — без тени сарказма произнесла Алиса. — Ну ничего, у меня ещё будет время.
У неё, возможно, и будет, а вот моё подходило к концу. Вокруг стола собралось человек двадцать. На меня смотрели как на загнанного кабанчика. Примас кивнул, меня сграбастали и вытащили на середину зала. Двое держали под руки, ещё двое ухватили за лодыжки и силой развели ноги на ширину плеч. Держали крепко, не вырваться. Примас встал напротив, миссионеры выстроились полукругом за его спиной и загудели: у-у-у-у-у.
Несколько дикарей в качестве зрителей встали у стойки, наблюдая за тем, что должно произойти. Зрелище обещало быть запоминающимся. Вагул опёрся о стойку локтями и щерился прореженными зубами.
Примас поднял ладони перед собой и, покачиваясь на пятках, скороговоркой прочитал молитву:
— Сущий Свет во едино, да будет с нами. Сущий Бог во едино, да будет с нами. Имя Богу нашему — Великий Невидимый, да будет оно в нас. Узрим Сущность его, ибо она в нём.
Гудение усилилось. Миссионеры тоже начали раскачиваться, впадая в религиозный транс.
— Тот, кто встал передо мной, тот заслужил право узреть Правду. Да будет он чист помыслами своими. Тот, кто встал предо мной, тот заслужил возможность избавиться от скверны. Да будет он чист телом своим. Очистим же плоть грешную от грязи и позволим силе подняться над слабостью.
Гудение стихло. Примас воздел руки с ножом над головой.
— Дон, готов ли ты прикоснуться к Правде Великого Невидимого?
Я задёргался, рубашка насквозь пропиталась потом. Не знаю, что сейчас больше мною владело: страх или ненависть, наверное, страх, но и ненависти было в избытке.
—
— Дон, согласен ли ты очиститься от скверны?
— Не согласен! Пошёл ты нахер вместе со своей шоблой к своему невидимому мутанту. Ненавижу вашу веру и вас вместе с ней!
— Мы принимаем твоё согласие. Великий Невидимый принимает твоё согласие. Да случится очищение, да станешь ты одним из нас.
Я повернулся к Алисе. Она сидела, опустив голову, и не смотрела в мою сторону, а я как будто ждал от неё чего-то. Но чего? Чем может помочь мне такая же пленница как я сам? У неё точно так же связаны руки и в отличие от меня даже нет нанограндов в крови. Да и вообще, это я должен её спасать.
Урса, ухмыляясь, приспустила с меня брюки, примас поднёс нож к мошонке.
— Одну минуту, старик! — выкрикнул я в бессильной надежде. — Одну минуту. Позволь.
— Это тебя не спасёт.
— Может быть. Но хотя бы отсрочит.
Где-то в глубине души витала надежда, что Мёрзлый всё же придёт на помощь, хотя здравый смысл утверждал, что Алиса ему дороже. Дочь одна, а проводника можно найти где-нибудь в другом месте, рисковать ради меня он не станет. Так что… Я закрыл глаза и сосредоточился. Если из этой передряги не вырваться, тогда нужно успокоиться и принять неизбежное. Меня оскопят, а не убьют. Раны зарубцуются, память останется. Я отомщу всем им и каждому в отдельности.
Я расправил плечи, втянул в себя воздух через нос… И увидел мир глазами Вагула. Он всё так же опирался локтями о стойку, отпуская в мой адрес едкие замечания. Происходящее ему нравилось, он ждал, когда нож рассечёт мою плоть. Боль, кровь — всё это доставляло ему удовольствие. Он и сам не против поступать таким образом, и уже поступал. Соседского мальчонку он поймал недалеко от оврага, затащил под откос и медленно резал, наслаждаясь его криками, а потом, пока он ещё был жив, надругался. Останки оттащил к полю крапивницы и издалека наблюдал, как твари жрут их.
Откуда я это знаю? Я как будто получал воспоминания из собственной памяти, а Вагул… как в шутере от первого лица. Я видел перед собой общую картину: себя с закрытыми глазами, примаса с ножом, Урсу, миссионеров. Повинуясь наитию, приказал Вагулу поднять руки, развести их в стороны. Погасил выскочившую из подсознания мысль, дескать, кто поднял мои руки? А дальше пошло как в любимой стрелялке. Я вытянул обрез и выстрелил дуплетом. Отдача отбросила руку, разбила локоть о край стойки, но боли не было, потому что это была не моя рука. Не обращая внимания на вопль дикаря, перезарядил оружие и снова выстрелил.
Расстояние небольшое, несколько метров, заряд картечи пробил широкую брешь в рядах миссионеров. По полу заелозили рваные тела и среди них Урса. Досталось наконец-то суке! Я преломил стволы, потянул из гнёзд новые патроны. Успел заметить, как к бару бросился примас, и в то же мгновенье Вагул захрипел, уронил обрез и зажал располосованное горло. Но это я увидел уже от дверей глазами Хомяка. Не раздумывая, заставил его поднять к плечу трёхлинейку, прицелиться в старика. Выстрел! Пуля прошла по касательной, ударилась о стойку и срикошетила в полку с бутылками. Зазвенело стекло, осколки посыпались под ноги барменши. Та завизжала, присела, а я передёрнул затвор, но сделать второй выстрел не успел. Нож примаса вспорол Хомяку брюхо.